– Кого-то из ваших!
– Ну ладно, – неожиданно грубо оборвала она меня. – Или ты рассказываешь все, или отправляешься домой. А если тебя по-прежнему волнует, на чьей я стороне, то на этот вопрос я уже ответила. Я на своей стороне – причем всегда. До сих пор мои коллеги не связывались с криминалом, и я хочу знать, произошло это наконец или нет!
– Чтобы им рассказать?
– Чтобы вовремя свалить! – бросила она и не-ожиданно заулыбалась: – Так говорит мой сын, о Господи… «Мать, я сваливаю, у меня забита срочная стрелка…» Давай, рассказывай.
Я вспомнила мальчика, который никак не мог дождаться Деда Мороза. И поняла, что забыла его имя. Но как бы его не звали, угрожали не столько Ксении, сколько ребенку. Нет, о ней я рассказывать не должна. Но о себе – другое дело. И я рассказала о том, что произошло ранним утром, тридцать первого декабря.
– Он называл какие-нибудь имена? – спросила она, выслушав меня до конца.
– Женя? Нет, никаких.
– А на какой машине он уехал?
– Темно-синяя иномарка.
– А точнее?
– Не знаю. Я видела ее только из окна подъезда, когда побежала догонять Женю. Но в принципе, у кого-то из ваших есть подобная машина?
Она пожала плечами и ничего не ответила. Затем перевела взгляд на часы:
– Однако! Я пропустила новости… Ну ладно, давай договоримся. Я постараюсь что-нибудь выяснить. Ничего не обещаю, но сделаю что смогу. А ты постарайся держаться в тени. По-моему, твой жених не совсем шутил, когда предупреждал тебя об опасности. Будут спрашивать насчет Ивана – отвечай, как тебе велели. Ничего не видела и никого не знаешь.
– Но…
Она устало взглянула на меня:
– Я ведь обещала что-нибудь узнать. Ты мне не веришь?
Я верила, что она сделает для этого все необходимое. Но расскажет ли мне о результатах? Вот в этом я уверена не была. Возможно, она просто мной воспользовалась, вытянула из меня все, что хотела. А когда я начну приставать с расспросами, просто укажет мне на дверь.
Наверное, все эти колебания отразились у меня на лице. Елена Викторовна, казалось, была раздражена.
– Волков бояться – в лес не ходить, – сказала она. – Если не доверяешь мне – давай забудем о нашем разговоре. Но я тебя предупреждаю – если ты сама явишься в студию и попробуешь действовать через мою голову, я просто выкину тебя за порог. А если не я – то кто-то другой. И это будет намного хуже, я уверена.
И так как я все еще молчала, она уже намного мягче добавила:
– Ты видишь какой-то другой способ узнать, что там на самом деле произошло?
– Нет…
– Его и в самом деле нет, – согласилась она. – А я все выясню.
– Но вы мне правда расскажете?
– Не сомневайся. И знаешь, – мне показалось, что ее лицо приняло какое-то смущенное выражение. Слегка запнувшись, она попросила оставить ей пару сигарет. И добавила: – Кажется, сегодня я усну поздно.
Я вытащила сигареты из пачки. Не знаю, может быть, я делала очень большую ошибку, отказываясь действовать самостоятельно. Но при этом ощущала невероятное облегчение. Как будто последние дни таскала на спине тяжеленный рюкзак и не находила места, где его сбросить. А теперь чьи-то руки сняли лямки, натершие мне плечи. Я сказала «спасибо» и пожелала Елене Викторовне спокойной ночи. Она ответила тем же и напоследок записала мой домашний телефон.
ГЛАВА 9
Я плохо помню, как добралась до дому. Единственное яркое воспоминание – это чья-то рука, которая теребит мое плечо, и голос, который кричит в самое ухо, что мы приехали на конечную остановку. Это было в метро – я заснула в теплом вагоне и проворонила свою станцию. А потом я помню, что никак не могла попасть ключом в замочную скважину. Меня шатало, как пьяную, и уж конечно, не от нескольких глотков пива, которым меня угощала Елена Викторовна. Уснула я, не раздеваясь, даже не почистив зубы. Сон был похож на глубокий обморок.
Несколько раз мне казалось, что звонит телефон. Но я была в таком состоянии, что не могла точно определить, в какой стороне он находится, где нахожусь я сама и даже на что я легла – на диван или на старенькую тахту, стоявшую в углу. А также я совершенно потеряла чувство времени. Когда я открыла глаза в первый раз, в комнате было очень темно и я решила, что еще глубокая ночь. Во второй раз, когда я встала попить воды, у меня возникло желание посмотреть на часы. Но где стоял будильник – я понятия не имела. Больно ударившись о косяк, я пробралась обратно к дивану и подтянула к себе край подушки.
Когда я в третий раз открыла глаза, уже окончательно рассвело. Я полежала, блаженно размышляя, что давно уже не спала так глубоко. Потом стала соображать, чем бы мне сегодня заняться. И тут меня пронзило – работа!
Будильник остановился еще вчера вечером. Мои наручные часы тоже были не заведены. Я позвонила в службу точного времени и выяснила, что в настоящее время в Москве – половина десятого. На работу я должна была явиться полчаса назад.
Мои чувства, наверное, очень напоминали раскаяние пьяницы, который в очередной раз дает себе зарок – никогда не напиваться. И сам не очень верит, что сдержит слово. Я сидела, вцепившись в волосы, и тихо гудела себе под нос. Хотелось топать ногами и плакать. Господи, в кои-то веки мне повезло и я устроилась работать именно туда, куда мечтала! И чем я занимаюсь?! Второй день подряд опаздываю, только потому, что никак не могу поделить дела на чужие и свои. В результате, все время занимаюсь чужими.
Я сняла трубку. Набрала свой рабочий номер. Невнятно объяснила, что приеду через час (интересно, каким образом я успею все сделать за час? Умыться, переодеться, добраться до работы?!) Но Валерия Львовна меня оборвала:
– Надя, причина неявки на работу может быть только одна. Это собственные похороны.
– Да, сегодня как раз похороны… – промямлила я, не зная, что еще ответить.
Она попросила объясниться. И я (куда деваться?) рассказала, что перед Новым годом у меня погиб друг, сегодня утром его должны хоронить, но я, конечно, не пойду, потому что прямо сейчас побегу на работу. И еще раз прошу меня простить. Такое больше не повторится.
Ее реакция меня удивила. Наверное, произвел впечатление мой замогильный голос, потому что Валерия Львовна вдруг сказала:
– Ладно, до обеда можешь не являться, все равно начальства не будет. На этот раз я тебя прикрою. Но тебе придется остаться после работы. Так что, Надя, никаких поминок.
Я даже не нашла слов, чтобы ее поблагодарить. А Валерия Львовна напоследок сообщила, что они не звери. С этим трудно было не согласиться.
Я тут же перезвонила Ксении. Она, конечно, давно была на ногах. Единственное, чего я боялась, – что церемония начнется слишком рано и я не успею. Но кремация была назначена на полдень. Я перевела дух.
