– Тамагоша – это такой виртуальный друг в коробочке. Его надо кормить, поить, играть с ним, если заболеет – лечить. А если несколько раз не покормишь – он умрет. Прямо как человек. Еще у него семь жизней…
– А говоришь – как человек, – оборвал его Иван. – У человека всего одна.
Денис его уже не слушал:
– Ладно, я побежал. Ты ее дождись, не уходи, ладно? Она обрадуется!
– Куда ты намылился?
– Тамагошу куплю. Тут внизу, в одном ларьке продается.
И мальчишка, зашнуровав кроссовки, исчез за дверью. Иван обошел квартиру, проверил запасы продуктов в холодильнике, заглянул во все кастрюли. Увидел в одной из них борщ, но разогревать не стал, хотя проголодался. Зашел в Танькину комнату, примостился в кресле и закрыл глаза. И сам не заметил, как уснул.
Разбудил его поцелуй и лукавый шепот:
– Ты что – с ночной смены пришел?
Он встряхнулся, потянул к себе Таньку. Та нехотя отбивалась, оглядываясь на дверь:
– Мать дома! Пусти! Сейчас обедать будем.
Он все же усадил се на ручку кресла и вдохнул ее запах. Сквозь муть духов пробивался собственный запах ее кожи – пряный, сладковатый. Танька присмирела, гладила его по коротким, ершистым волосам, бормотала тихо-тихо:
– Куда пропал, а? Телефона нет, адреса нет, ничего нет.
– А я специально тебе адреса не оставляю, – усмехнулся он. – Чтобы сильнее ждала!
– Я уже поняла, что ты специально прячешься, – шептала она. – Ведешь себя как женатый. А может, ты и правда женатый?
– Паспорт тебе, что ли, показать? – устало спросил он. – Достань и посмотри.
– Где?
– В штанах.
Она доверчиво полезла ему в карман, он поймал ее руку, прижал к бедру, передвинул повыше. Она рассмеялась:
– Жу-у-лик противный… Имей совесть, мать все слышит.
– А мы с тобой тихонько! – Иван ухватился за медную пуговицу на ее джинсах, но она отскочила, сердито прошипела:
– Я тебе серьезно говорю, ну что за свинство?!
– Каким словам ты без меня научилась, – покачал он головой. – Ладно, подождем, пока тебе самой захочется.
Тут она обиделась всерьез. Уселась на диван, схватила какой-то журнал и, закусив накрашенные губы, принялась его просматривать. А Иван рассматривал девушку. Танька училась на парикмахера, и ее пунктиком было менять прическу и цвет волос почти каждый месяц. Сегодня она была каштановая и челка закрывала брови. А в прошлый раз, когда они виделись, Танька была кудрявой блондинкой.
– Ничего, тебе такой цвет идет, – одобрил ее прическу Иван.
Она не отреагировала. Он смотрел на ее склоненное лицо, на длинную челку, на густо накрашенные ресницы, опущенные над журналом… И вдруг сквозь Таньку увидел другую. Белокожую, круглолицую, черноволосую. Увидел беспощадно подведенные черные глаза, ее усмешку, крупную родинку между грудей – как медальон… Эта родинка ему тогда очень приглянулась… Он даже не пытался прогнать наваждение – напротив, ему хотелось задержать его подольше… Но Танька вдруг подняла голову, и все пропало.
– Я тебя не приглашала, – сказала она, будто продолжая начатую тему.
– Я могу уйти, если так, – равнодушно ответил он.
– Матери бы постыдился! – продолжала она.
Танька явно желала поговорить на тему семейных отношений, и это Ивану не нравилось. Он встал, потянулся, повращал кистями расставленных рук, покрутил головой, прогоняя остатки сна. И с чего это ему примерещилась Алия? Просто от недосыпа!
– А что мне твоей матери стыдиться? – спросил он, закончив свою зарядку. – Я к ней в зятья не набиваюсь.
– Да кому ты нужен?!
В дверь деликатно постучали.
– Ребятки, можно к вам? – Танькина мать, имени-отчества которой Иван так и не удосужился запомнить, деланно улыбалась гостю:
– Здравствуйте, Ваня. Уезжали куда-то? Давно вас не было видно.
– Работал, – коротко ответил он.
– Ему было страшно некогда, – иронически вставила Танька.
– Ну, к столу? – Танькина мать вопросительно посмотрела на свое чадо. Она видела, что дочь обижена на Ивана, но не знала, как себя вести в такой ситуации.
Иван не заставил себя звать дважды. Он прошел на кухню, за ним – Танькина мать. Танька есть не пожелала, осталась в комнате.
Иван ел в полном молчании. Он раздумывал, как ему быть, куда податься. Остаться тут? Нельзя, да и не хочется. Как ни странно, встреча с Танькой его не порадовала. Больше того – он вдруг понял, что эта девица ему абсолютно не нужна. Не говоря уже о ее мамаше, которая уселась напротив, – так и провожает взглядом каждый кусок, который Иван отправляет в рот. Наконец та не выдержала:
– Ваня, я давно хотела вас кое о чем спросить.
Можно?
Он слегка пожал плечами, запихивая в рот остатки хлеба и снова берясь за ложку. Он мог бы есть и поаккуратней. Но ему безотчетно хотелось позлить эту женщину. Он даже чавкал.
– Вы с Таней встречаетесь уже третий месяц, – нервно заговорила женщина. – Она мне не жалуется, но я вижу – у вас что-то не ладится.
– Вам так показалось, – ответил он, прожевав, хлеб. – Можно добавки?
Она оторопело встала, налила ему еще борща, и он молча продолжал есть.
– И все же, – гнула она свое. – Вы собираетесь с Таней пожениться или нет? Это, наверно, естественный вопрос.
– Конечно, – согласился он. – Нормальный вопрос. Жениться мы пока не собираемся.
Она вздрогнула, как от удара:
– И у вас хватает совести мне такое говорить?!
– Слушайте. – Он отодвинул тарелку. – Вашу Таню никто не принуждал со мной встречаться. Все было добровольно. Я ей ничего не обещал. Жениться не собираюсь ни на ней, ни на ком вообще. Я ей это сто раз говорил. При чем тут совесть, а?
– Хам!
На этот выкрик из комнаты прибежала Таня. На Ивана она внимания не обратила и вместо него сразу напустилась на мать:
– Ну что ты все лезешь?! Что ты все портишь?!
Что ты все время влезаешь в мою жизнь, кто тебя вообще просил?! Что ты тут разоралась?!
– Тань, потише, – попросил ее Иван. – Если еще и ты заведешься…
– Пойдем отсюда! – Танька рванула его за рукав. – Пошли!
Уже у двери им подвернулся Денис:
– Вань, гляди – тамагоша! Танька, посмотри, какой брелок!
– Да отвяжись ты, Бога ради! – заорала на него сестра От ее крика брелок немедленно запищал, приведя Дениса в восторг.
