– Где встречаемся? Когда? – шепнула женщина, прикрыв трубку ладонью.
– Здесь можно?
Та резко замотала головой.
– Тогда… На даче! – сообразил Андрей. – Как можно скорее. Пусть она сама назначит день и час. Повторите про деньги.
Оказалось, что Таня неважно себя чувствует, сегодня приехать никак не сможет. Она согласилась быть там завтра днем, в четыре часа. Надежда Владимировна продиктовала ей подробные указания, как попасть на участок, и повесила трубку. Она выглядела совершенно обессилевшей.
– Надеюсь, я не должна при этом быть? – слабо спросила она, увидев, что Андрей собирается уходить. – И я вас прошу, если она будет что-нибудь болтать… Обо мне… Вы не обращайте внимания. Я очень вас прошу.
Он ее успокоил. И попросил только об одном – если Таня еще раз перезвонит и попытается изменить условия встречи, ни на что не соглашаться, стоять на своем. В крайнем случае – перезвонить ему. Он оставил женщине свой домашний телефон и ушел. Пересекая двор, он все время чувствовал на себе ее взгляд, но не обернулся.
* * *
Она открыла глаза и в первый момент не могла понять, где находится. Над ней был высокий потолок с лепниной по карнизу. Солнце ярко освещало его, и была видна каждая трещинка. Быстро, лихорадочно тикал будильник, в соседней комнате поскрипывал паркет. Таня опомнилась и села в постели, сжав руками растрепанную голову.
– Макс! – негромко позвала она. – Макс, ты дома? – Паркет заскрипел громче. Дверь скрипнула, в щель заглянула женщина и тут же скрылась. Таня услышала как она идет по коридору и что-то раздраженно, быстро говорит себе под нос. Девушка вскочила и оделась. Она спала голая. Из вещей у нее было только то, в чем она пришла сюда. За эти два дня Таня ни разу не покидала квартиры. Конечно, она могла пойти в ближайшие магазины и купить для себя все необходимое. Но почему-то не решалась. Целые дни она проводила, лежа на постели и разглядывая узоры на обоях.
Макс бывал дома только во второй половине дня. Утром он вел консультации в университете. Его сожительница – официально Макс так и не женился – проводила время с точностью до наоборот. По вечерам она уходила в университет, читать общую психологию на платных курсах. Утром сидела дома. Появление в доме посторонней девушки она восприняла, сжав зубы. Макс объяснил, что это его старая знакомая, которая несколько дней проведет здесь, с целью небольшой реабилитации. Алла (так звали женщину), вероятно, предпочла бы, чтобы «знакомая» действительно была старой. Возраст и внешность Тани ей доверия не внушали. Но она молча терпела. С девушкой Алла почти не разговаривала.
– Где Макс? – Таня вышла на кухню, поправляя спутавшиеся волосы.
– В университете, – процедила Алла.
– Чайник горячий?
Та не ответила. Таня без спроса сняла с плиты чайник и насыпала в чистую чашку растворимого кофе. Она тоже не слишком горела желанием пообщаться с Аллой. Ревности девушка почему-то не ощущала. Прошли те времена, когда фотография «грымзы» вызывала у нее судороги. «Грымза» давно исчезла, исчезла и ревность, возможно, что и любовь тоже. Алла ей немного мешала, но сильных страстей не вызывала. Таня присела за стол и принялась пить горький кофе, рассеянно глядя в мутное окно коммунальной кухни. Алла два раза грохнула чем-то в раковине и ушла. Через несколько минут за ней захлопнулась входная дверь. До прихода Макса Таня не двигалась с места. Она сидела, глядя в пустоту. Солнечный день, зеленая листва, шуршащая от сильного ветра, теневые полосы на белом плиточном полу, тишина… Откуда же брался страх? Она понимала одно – этот страх размыл границы ночи, подточил и прорвал какую-то плотину. Теперь он был с нею и ночью, и днем, и в любое время суток, всегда. И Макс не мог его прогнать. Он ничего не мог.
Таня уже не раз пожалела, что явилась сюда. Она пришла за помощью. Не просто за помощью – за избавлением. От страха, от ночных кошмаров, которые стали дневными, от самой себя… Но Макс слушал ее путанные рассказы с вытянувшимся лицом. И ничего ей не говорил. Абсолютно ничего… В сущности, Таня описала ему все-, чем занималась последний год. Все убийства, одно за другим – но только в форме кошмарных снов. И девушка видела, что Макс потрясен. Подавлен, растерян и смотрит на нее все более странно. Если бы она просто рассказала правду – он бы вызвал милицию. В этом она не сомневалась, видя его глаза.
Последний раз они разговаривали вчера, поздно вечером. На Таню как раз накатило. Поговорив по телефону с Надеждой Владимировной, она повесила трубку и вдруг привалилась к стене. Она почувствовала, что ее перестали держать ноги. Откуда взялась это проклятая слабость?! Этого не было никогда. Она обдумывала и осуществляла убийства расчетливо, продуманно, не пуская в ход эмоции. Воображению отводилась только одна роль – помочь лучше организовать дело. И вот сейчас она ничего не могла придумать. Хуже того – она была уверена, что ничего и не придумает. Не придумает и не сделает. Ей было страшно до тошноты.
Макс сидел рядом с ее постелью, как бывало раньше. На стене горел тусклый ночник. По комнате тянулись длинные, зеленоватые тени. В соседней комнате нервно расхаживала Алла. Таня говорила шепотом:
– Макс, почему ты не поможешь мне? Раньше ты умел это делать. А теперь разучился?
Он покачал головой:
– У меня такое чувство, что ты все время врешь. Ты рассказываешь мне жуткие истории. Говоришь, что они тебе снятся.
– Они мне и вправду снятся!
– Но ты не можешь обсудить их, Таня, – он поморщился, произнеся это имя. – Ты не желаешь этого делать – только требуешь от меня помощи. Пойми, я и тогда не смог тебе помочь. А ведь три года назад ты была со мной откровенна. И все же не избавилась ни от чего, даже от этого выдуманного имени. Ты до сих пор требуешь, чтобы тебя называли только так. На самом деле тебя зовут Маша. Даже этого ты не хочешь понять!
Она натянула простыню до подбородка и вздохнула:
– Я знаю, знаю, Макс. Но бог с ним, с именем. Помоги мне пережить то, что меня мучает сейчас. О прошлом я согласна забыть. Там все не так уж страшно. Мне сейчас даже смешно вспоминать. Какая-то кошка. Отец. Какая-то Таня. Макс, сейчас у меня куда более страшные сны.
– Если ты отказываешься вместе со мной искать, где находятся истоки твоих страшных снов, я ничего не смогу сделать. Для тебя главное – понять, откуда все это берется.
– И тогда я вылечусь? – с печальной улыбкой спросила она.
– Нет. Но по крайней мере, сможешь хоть немного отличать реальность от фантазий. Это будет первый шаг к излечению. А потом будет еще много шагов. Все более трудных. Только вот не знаю, смогу ли я провести тебя по этому пути. Лучше тебе найти хорошего психолога, с которым у тебя не связано ничего личного. Если у тебя есть на это деньги – я помогу связаться с одним специалистом…
Она схватила его за руку и тихонько рассмеялась:
– Макс, не надо никого искать. Если я не могу открыться перед тобой, я не смогу ни перед кем. Иди, твоя Алла переживает.
