Водитель почему-то засмеялся. Но Лере было не до смеха:
– Куда вы везете меня? Мне нужно на вокзал!
– Теперь ты поедешь в Париж вместе с Владом, – ответил водитель. – Так все же будет лучше. Что ты делала в гостинице?
– Я забрала свои вещи и паспорт, – нервно ответила Лера. – Вы следили за мной? Он вам велел? А вы кто такой? Вы что – тоже актер?
Водитель пожал плечами – они у него были довольно широкие. И если с мальчишкой Лера справилась бы в одиночку, то этого типа она бы не одолела. На нее нашло полное затмение. Она больше ничего не спрашивала, не требовала, не возмущалась. «Я где-то допустила ошибку… – думала она, глядя, как вдоль дороги проплывают зеленые весенние поля. – Не надо было возвращаться в Марсель… Не надо? А что бы изменилось? Мальчишка следил за мной еще в Экс-ан-Провансе. Он следил за мной с самого начала. Может, даже в тот миг, когда я целовала Влада… Это Влад ему велел? Может быть… Он мне совсем не доверяет…»
Молчание прервал мужчина. Он спокойно, как и раньше, сказал:
– Витас, как тебе кажется, за нами нет хвоста? – Витас, который к тому времени весь извертелся, повернулся, встал на сиденье коленями и внимательно оценил обстановку.
– Все чисто, – ответил он спустя пару минут.
– Значит, мы почти приехали, – сказал мужчина. – Дочка, покрепче сожми зубы – сейчас дорога будет плохая. Как бы ты язык не прокусила.
Дорога, на которую он свернул, и в самом деле была отвратительная. Крупные камни – почти булыжники – так и лезли под колеса. Асфальт тут все-таки был, но старый, разбитый. Видно было, что по этой дороге почти никто не ездит. Лера молча тряслась, схватившись за дверную ручку, и думала только об одном – что этого она Владу не простит. Ослепительный Витас, подпрыгнув от очередного толчка, привалился к ней и тут же с отвращением выпрямился. Она просто почувствовала это отвращение. Лера даже обиделась. Наконец кошмарная поездка окончилась. Очередной поворот шоссе открыл лесную опушку.
Машина стояла, и мотор был выключен. Но Лера не видела поблизости никакого жилья, никаких признаков жизни.
– Где Влад? – спросила она.
– Его придется подождать, – ответил Андрей. – Давай выйдем, устроим себе маленький пикник у обочины.
– Я останусь здесь, – отказалась она.
– И угонишь машину? – Андрей впервые повернул к ней лицо. И надо сказать, это было приятное лицо – мужественное, доброжелательное, спокойное. В другой обстановке Лера бы назвала этого мужчину привлекательным.
– Ты достаточно начудесила за эти дни, дочка, – сказал Андрей. – Я знаю про все твои подвиги. И одну тебя тут не оставлю. Выходи.
Лера вышла. Витас тоже вылез, подпрыгнул, потянулся. Он был тонкий, как прутик, хрупкий, загорелый, очень живой. Глаза у него были цыганские – черные, чуть выкаченные, очень беспокойные, с затаенной мыслью на дне.
– Почему у тебя такое имя? – спросила его Лера, потихоньку спускаясь с дороги. Под ногами осыпались камни, тонкими ручейками тек песок. Послеполуденное солнце растопило сосновую смолу, и она слышала этот запах – такой же, как в Подмосковье.
– Мама узбечка, папа литовец, – с готовностью ответил Витас, прыгая за ней следом. – Вот здесь, в тенечке, мы и посидим.
Но сам не сел, видимо, испугался за свои джинсы. А Лера опустилась на землю под соснами, снова вдохнула горький аромат хвои. Прижалась спиной к дереву, провела рукой по теплому стволу – и рука стала липкой и пахучей от смолы.
– Чемодан, – сказала она, будто во сне.
– Чемодан в багажнике, – ответил Андрей. Он тоже спустился к ним. – Почему ты так переживаешь за него? Там ничего ценного нет.
– Как? – Лера распахнула глаза.
– А ты туда заглядывала? Я только что заглянул. Там только одежда, и причем не твоя. Мужская. И еще – вот!
Он кинул к ее ногам какой-то пакет. Она развернула его, и на землю посыпались исписанные на машинке листки… Лера прочла несколько слов и подняла голову:
– Это рукопись… Рукопись Влада… Что это значит? Где деньги?
В этот миг Витас, зайдя сзади, одним ловким движением налепил ей на рот широкую полосу скотча. Лера задохнулась от неожиданности, дернула головой – и поняла, что мальчишка заодно обмотал лентой скотча и сосну. Андрей присел, схватил ее за ноги и крепко связал их крест-накрест.
– Руки! – шепнул Витас, и этот шепот показался ей оглушительным.
Она закрыла глаза от ужаса. Почувствовала, как Андрей – это была его рука, сильная, надежная – берет ее правое запястье. И немедленно – боль. Не такая уж невыносимая, но Лера все же замычала сквозь скотч и бешено рванулась.
– Левую! – Витас крепко держал ее левое запястье. Его пальцы тоже оказались сильными. Когда Андрей перерезал вены и на левой руке, Лера уже не стонала, не пыталась крикнуть. Она молча, с предсмертным ужасом в глазах смотрела на них.
Андрей сложил нож и сунул его в карман.
– А теперь мы немного отдохнем, – сказал он. – Верно, Витас?
Тот кивнул и достал сигареты. Андрей поднялся к машине, принес фляжку, обтянутую кожей, и бумажный пакет, какие дают в бистро. В пакете оказались сандвичи с цыпленком. Эти двое уселись прямо перед Лерой, причем Витас сел не на землю, а на колени Андрею. Он обнял его за шею тонкой загорелой рукой, взял у него фляжку и приложился. Отпив немного, вытер мокрый рот о щеку Андрея и улыбнулся:
– В такой жаркий день коньяк – это не то, что надо. Лучше бы выпить холодного вина.
– Выпьем в самолете, – Андрей взял у него фляжку. – Лера, постарайся нас не задержать. У нас через три часа – самолет. Мы летим первым классом, так что не лишай нас удовольствия. Кстати, что передать Владу в Париже?
Она закрыла глаза. Даже если бы они отлепили скотч, она бы промолчала. Слишком велик был ее позор. Теперь она все поняла. «Мальчишка, – думала она с какой-то спокойной, бессильной яростью. – Мальчишка… Конечно, это он. Мать – узбечка, а отец – литовец. В первое время, когда мы познакомились, он у Влада с языка не сходил. Я еще спросила его тогда – может, мальчишки ему нравятся больше? А он только смеялся надо мной… Я и сама над собой смеялась. Я думала, что это во мне говорит простая ревность. Мальчишка следил за мной, ему приказал Влад. Они вместе снимались в том французском фильме. Все это время они были вместе. Этот Андрей – не знаю, кто он, но тоже негодяй и тоже «голубой»… Тоже! Тоже – как Влад? Я с ума сойду… Я сойду с ума… Димка говорил, что все актеры – гомики. Я смеялась ему в лицо. Он дразнил меня, потому что немного ревновал к Владу. Но и Дима не знал всей правды. Или все-таки знал? Дура я. Дура набитая».
– Несколько дней назад, – неторопливо заговорил Андрей, прожевывая сандвич, – несколько дней назад Влад позвонил мне поздно вечером. Ему обычно требовались консультации по поводу сценария. Фантазия у него небогатая. А у меня с этим все в порядке. Он спросил, как совершить убийство, перерезав человеку вены. Я тогда его плохо понял.
