– Коля тебе ничего про меня не говорил?
– Нет, – кратко ответил он.
– В самом деле? – она перевела взгляд на Николя. Тот засмеялся:
– Я хотел сделать ему сюрприз.
– И сделал! – недовольно заметила Клер. – Я-то думала, вы уже договорились.
– В чем дело? – насторожился Витас.
Коля сказал, что у тебя материальные трудности, – сказала Клер. – Я могла бы тебе помочь. Милостыни я не подаю и благотворительностью не занимаюсь. Я еще не настолько состарилась. Но у меня есть работа. Она просто создана для такого парня, как ты.
– Я не имею права работать, – покачал головой Витас. – Я иностранец, мне пятнадцать лет. И я ничего не умею делать.
– Дурачок, – ласково сказала Клер. – Ты меня выслушай. Это магазин мужского белья. Ты представляешь себе? Нужен ассистент продавца. Белье дорогое, его примеряют. Короче, там много всякой нудной возни, и нужен хороший присмотр. Нужен мальчик – твоих лет, и с красивой наружностью. Прежнего я только что уволила – он вздумал использовать эту должность, чтобы кадрить мужиков. Надеюсь, ты не настолько глуп. Коля говорил, что ты ничего себе, а ты оказался еще лучше. Короче, ты мне подойдешь.
Она ткнула себя в расплывшуюся грудь:
– Да, это мой магазин!
Витас не удивился, услышав это признание. Он прекрасно знал, что многие состоятельные женщины во Франции не обращают никакого внимания на свою внешность и одежду.
– Соглашайся, Петр, – Николя легонько потрепал его черные кудри. – Будешь продавать красивые плавочки, маечки. К тому же ты там нужен не весь день. До обеда там работает другой мальчик.
– Сила – в разнообразии! – подтвердила Клер. – Платить тебе буду не слишком много, но и надрываться ты не будешь. Ну, что?
Витас покачал головой:
– Спасибо, нет.
Николя явно расстроился его отказом. Клер молча посмотрела на мальчишку и допила коктейль. Потом закурила, устроилась в кресле поудобнее, будто собралась тут спать. Пауза затягивалась, и Витас оказался в очень неприятном положении. Наконец он примирительно сказал:
– Если все дело в том, что я живу за твой счет, Николя…
– Брось! – тот все еще поглаживал его по голове. – Из всех ребят, которых я знал, ты самый скромный. Потому ты мне и нравишься, что не тянешь с меня денег.
– Это как раз и подозрительно, – отозвалась Клер. Она была уже совсем пьяна. Теперь это стало заметно – глаза у нее блестели, взгляд беспорядочно блуждал. – Может, Петр хочет получить с тебя куда больше, чем твои прежние приятели.
– Зачем вы? – Витас попытался встать, но Николя мягко усадил его на место:
– Успокойся. Клер сама не знает, что говорит.
– А ты не знаешь, что делаешь, – лениво ответила женщина. – Ты же не можешь заглянуть человеку в душу. Или ты считаешь, что Петр тут только потому, что ты ему нравишься?
– Я ничего от тебя не скрывал! – Витасу все же удалось встать. Жалкий, рассерженный, он стоял, уперев руки в бедра и выкрикивал: – У меня нет денег, мне негде жить, ноя ничего у тебя не просил, Николя! Если я тебе мешаю – я уйду! Прямо сейчас! Зачем вы меня мучаете?!
– О, боже, – Николя тоже встал, обнял мальчика за плечи. – Зачем же так волноваться?! Иди-ка в спальню, подожди меня там. Если не желаешь работать – не надо. Кто тебя заставляет? И я никуда тебя не пушу.
Витас выбежал из комнаты, стряхнув его руки и громко всхлипнув. В спальне с ним случилась настоящая истерика. Слезы текли без остановки, он рыдал, уткнувшись в подушку. Совсем как в былые времена, в том особняке, где погибли Влад и Андрей. Так он плакал и в детстве, когда был не прав и хотел избежать наказания. Его всегда прощали – никто не выносил его слез в течение нескольких часов. «Куда мне деваться? – думал он, вытирая слезы. – Кому я нужен, кроме родителей? Может, поехать домой?» Но от этой мысли он тут же отказался. Витас скучал по матери, но больше ничто не привязывало его к России. Он привык к Парижу, ему нравилась здешняя жизнь, и он часто мечтал. что останется здесь навсегда. Андрей обещал ему, что поможет осуществить эту мечту… Но теперь Андрей был мертв, а мечта не умирала. В спальню вошел Николя:
– Ты плачешь?! Перестань. Я ненавижу сопли. Клер перегнула палку, но чего ждать от пьяной женщины? Она неуправляема.
– Если я тебе мешаю – выгони меня, – захлебнулся слезами Витас.
– О, боже… Ты решил устроить мне сцену?! – Николя начинал сердиться. Витас быстро сообразил, что это обстоятельство не в его пользу и вытер лицо краем простыни:
– Я больше не буду. Это так, нервный срыв.
– Нервный срыв… – Николя присел на край постели и скинул ботинки. – В твои-то годы, просто не верится!.. Кстати, чтобы завершить на сегодня неприятные разговоры, я давно хотел тебя спросить об одном обстоятельстве.
– Что еще случилось? – насторожился Витас.
– Петр, у тебя есть хоть какие-то документы? Они в порядке?
После короткого молчания Витас признался:
– Документов у меня нет…
– Так я и знал! – Николя хлопнул себя по колену. – Начинается… Ты нелегальный эмигрант?!
– Ну, что ты! Я тут совершенно законно!
– Где же документы?
– Их у меня украли, – сообщил Витас. – Я понимаю, мне надо сообщить в полицию…
– Вот именно. Почему ты этого еще не сделал? Чего ты ждешь?
Глаза у Витаса снова оказались на мокром месте. Но он справился с собой, чтобы не сердить своего покровителя. Николя внимательно следил за ним, видимо, ожидая каких-то объяснений. Но Витас упорно молчал и отводил глаза.
– Ладно, сейчас уже поздно, – сказал Николя, поняв, что разговор не получается. – Давай спать.
– А Клер? – робко спросил мальчишка. – Она осталась тут?
– Я уложил ее в другой спальне, на втором этаже. Надеюсь, ты не против?
– Как я могу быть против, это же твой дом…
– Ты настолько боишься женщин? – Николя раздевался, аккуратно вешая свои вещи в стенной шкаф. – Поразительно. В твои годы женщины меня очень интересовали. Больше, чем все остальное. Даже больше, чем собаки, а собак у меня было шесть!
Витас уклончиво улыбнулся.
– Загадочный ты парень, – Николя улегся в постель. Ванну, как большинство французов, он принимал по утрам. – Ну, расскажи мне про свои победы. С такой внешностью ты, наверное, все же успел познакомиться с девушками? Я имею в виду постель, конечно. Ну, признайся? Тебе нечего стесняться.
– Нет, – Витас тоже разделся и нырнул под одеяло. – Не пришлось.
Ты врешь, мой дорогой. – Николя облокотился на подушку и включил прикроватный светильник. При этом мягком рассеянном свете смуглая кожа Витаса казалась позолоченной. Он долго рассматривал мальчика и наконец сказал: – Ты вообще слишком многое скрываешь. А я-то, дурак, тебе верю. Наверное, я неправильно делаю, Клер права.
