С обреченной решительностью она застлала постель, выудила из сумки пижаму и безмолвно посмеялась над маминой заботливостью – та положила в сумку даже дорожную аптечку, в которой обнаружились: бинт, пластырь, анальгин и валерьянка.
«Но только не презервативы! – умилялась Настя. – Мамочка, ты уж сколько лет знаешь, что я живу с мужчинами, но слово «презервативы» для тебя – табу!»
Она переоделась в пижаму, забралась в постель, затащила к себе Котика, который не отходил на нее ни на шаг и постоянно принюхивался к незнакомой обстановке. С собакой она чувствовала себя в полной безопасности. Кроткий, безобидный пес все-таки являлся какой-никакой защитой. По крайней мере он был способен поднять тревогу. Настя закрыла глаза и улыбнулась. Она сама не ожидала, что ей будет так уютно в чужом доме.
Прошло полчаса – этот срок она отмерила, сообразуясь с прошлым опытом. В дверь никто не постучал. В коридоре горел свет, и Настя, лежа с открытыми глазами, видела узкую длинную щель, протянувшуюся под косяком.
«Может быть, он уже спит?»
Но Антон еще не лег – об этом красноречиво свидетельствовали звуки на кухне – свист вскипевшего чайника, скрип табурета, шум открываемой воды. Девушка нахмурилась.
«Я чувствую себя так, будто мой братишка Костик вырос и теперь мы с ним одни дома. Черт! Нравится мне это или нет?» Она хотела быть честной, но не очень получалось. Настя заранее настроила себя на привычный сценарий отношений, а теперь, когда все шло иначе, злилась. Ей уже почти хотелось, чтобы открылась дверь и она имела возможность в очередной раз сказать себе, что все мужчины на один лад, новостей ждать нечего, и в конце концов, так оно и должно быть… Но дверь не открывалась, и она чувствовала себя так, будто сама себя обжулила в карты.
«Или он говорил правду?!»
Эта мысль была обжигающе неожиданной. Настя даже приподнялась на локте, прислушиваясь к звукам за стеной. Ей показалось, будто там раздался тяжелый вздох Антона. Затем – шелест. Кажется, он что-то читал. «Неужели ему наплевать, что я рядом?!»
Настя не выдержала ожидания, вскочила и, погладив по голове уснувшую собаку, отправилась на кухню. Переступив порог, она сощурилась от света. Антон поднял голову:
– Я тебя разбудил?
– Ой, – она протерла глаза и снова уставилась на него. – Ты носишь очки?!
Парень солидно поправил на переносице металлическую дужку и сообщил, что с детства страдает близорукостью. Очки очень изменили его правильное, вполне заурядное лицо. Они придавали ему какую-то старомодную ироничность.
– Классная пижама, – он снова уткнулся в книгу. – Чего не спишь?
Настя, поколебавшись, присела к столу, повертела кружку с остывшим чаем и сделала несколько глотков.
– Не знаю, – сказала она наконец. – Мне не по себе.
– Ну?! – Он не отводил взгляда от страницы. – Ты же в моей комнате, а я там дрыхну без задних ног. Там хорошо. И комаров нет – я прибил сетку.
– А ты где будешь спать?
– В спальне родителей.
– Они в самом деле на даче?
– В субботу убедишься. Я повезу им припасы, могу и тебя прихватить.
Настя улыбнулась:
– Чтобы меня сожрали?
– Чтобы на тебя посмотрели, – невозмутимо ответил он и снова поправил очки. Антон выглядел странно, и девушке хотелось сорвать с него это украшение, чтобы убедиться – это очередной розыгрыш.
– А что на меня смотреть?
В кухню бочком вошел пес. Оглядел Настю, Антона, судорожно зевнул и по привычке начал искать миску с едой.
– Удивительно, что ты сумел забрать Владика, – заметила Настя. – Он никого к себе не подпускает.
– Определись наконец – Котик или Владик?
– Хотелось бы определиться, – девушка бросила собаке кусок сухого сыра, завалявшийся на столе, пес с благодарностью его уничтожил. – Я чувствую себя как на неведомой планете. То ли мне все бросить и переменить, то ли копаться в этом деле до конца.
– Мне кажется, вместо слова «дело» ты хотела сказать другое. Оно тоже начинается с буквы «Д», и в нем тоже можно копаться.
Секунду они смотрели друг на друга, а потом одновременно рассмеялись. Настя не могла успокоиться куда дольше Антона – она закрывала ладонями лицо и повизгивала. Парень с деланым безразличием уткнулся в книгу, а она все еще хохотала:
– Я с ума сойду! Ты нарочно?! Антоша, ты мне поможешь? Или… Господи!
Она вытерла накипевшие на ресницах слезы и посмотрела на парня иным, ясным взглядом, в котором уже не было подозрений и недомолвок.
– Ты в самом деле так ко мне относишься?
Девушка выделила интонацией слово «так». Увидев ответный кивок (Антон все еще смотрел в книгу), она коснулась его руки, прижимавшей страницу:
– Спасибо.
– Ладно тебе, – проворчал парень. – Шла бы спать.
– Я не могу поверить, что…
И тут он потряс ее в очередной раз, заявив, что, вероятно, Насте очень не везло на знакомства, если она любого встречного мужчину воспринимает как потенциального сексуального партнера. Ведь между мужчинами и женщинами случаются и другие отношения. Причем не один раз в миллион лет. Она этого не знала?
– У меня как-то в летнем лагере была подружка, – сообщил Антон со своей фирменной комичной серьезностью. В таких случаях он начинал говорить почти басом. – Так мы с ней все лето шатались по лесу, потом строили плот, чуть на нем не потонули, и нас вышибли из лагеря, чтобы другим неповадно было. И знаешь что? Я сообразил, что она девочка, только через полгода. До тех пор мне это было безразлично.
Настя пристально на него взглянула.
– Вижу, вижу, – бросил тот. – Ты думаешь, что я девчонками не интересовался. Так вот – до этого я уже целовался с двумя, причем одновременно. Они были из того же лагеря. Но если всех трех поставить вместе, то та, с которой я строил плот, была красавицей, а те первые – уродины. Не думай, что я дефективный или вообще – голубой. Не в этом дело. Я ее воспринимал как друга – ясно?
Насте было далеко ничего не ясно, но она предпочла кивнуть. Парень снял очки и заложил ими раскрытую книгу:
– Сейчас у нас примерно то же самое, – сказал он. – Ты что-то затеяла, и хотя мне фиолетово, зачем тебе это нужно, я буду помогать.
– Чего ради? – вырвалось у девушки.
– Сам не знаю.
Настя встала и внезапно, едва сознавая, что делает, коснулась губами его горячей щеки. Это был второй поцелуй – и такой же невинный, как первый. Антон выждал секунду и похлопал ее по плечу. Дружелюбие выглядело несколько деланным, зато голос звучал спокойно.
– Шла бы ты спать, – сказал он. – Не забывай – мне завтра на работу. Я же теперь кормилец.
* * *
