– В каком смысле – сдать? – переспросил он наконец. – Оно у вас откуда?
– Да я сама бы желала знать. Мне его подкинули.
– Это детей подкидывают, – заметил он. – Покажите-ка.
Она показала пистолет, осторожно приоткрыв сумку. До этого момента он, казалось, не верил ей. Узрев оружие, милиционер осторожно взял Алину под локоть и провел ее в комнату в дальнем конце коридора. Там по клавишам «Ундервуда» изо всех сил лупил светловолосый парень в штатском. Услыхав, что девушка принесла найденный пистолет, он эффектно ударил по клавише пробела и тоже уставился на Алину. Та возмущенно пояснила:
– Я его не находила, мне его кто-то подкинул. Прямо в сумку!
Она поставила сумку на стол и попросила вытащить оттуда эту гадость. В первую же минуту выяснилось следующее – пистолет не заряжен.
– А пули-то где? – игриво поинтересовался юный блондин.
– В глаза не видала, – Алина перетрясла сумку, ожидая, что где-то на дне окажутся и пули. Но нашла только патрончик со сточенной помадой.
– Ну ладно. Пишите заявление.
И она села писать. Ей давно не приходилось этого делать от руки – привыкла к компьютеру. Дело шло медленно. Алина нервничала, не зная, с чего начать? С момента обнаружения оружия? Но тогда все будет совершенно неясно.
Она начала с начала – как встретила изуродованную неизвестным маньяком сестру, как та наутро загадочно исчезла вместе с собакой, как ее, Алину, подвез до работу свояк, как она забыла в салоне автомобиля сумку… И как вечером, дома у родителей, получила сумку обратно. Только с такой вот странной огнестрельной начинкой. Она упомянула также о звонках, которые сделала домой Марина и о ее денежных затруднениях.
Изложение всех этих событий заняло добрых пять страниц – Алина старалась писать крупно и по возможности разборчиво.
– Ну вот, – расстроился блондин, прочитав ее сочинение. – У вас тут сразу три, нет, четыре дела! Нападение, похищение человека, вымогательство, незарегистрированное оружие. Вы же мне просто пистолет принесли!
– Но сестра-то пропала! – втолковывала ему Алина.
– Когда пропала? Сколько ей лет?
– Ну тридцать. Что с того? Конечно, не девочка… А что, одни девочки пропадают?
– Конечно нет, – заметил он. – Только вот девочки почти никогда не возвращаются.
Алина вскипела:
– Если она не вернется – какая разница, сколько ей было лет!
– Когда она пропала-то?
– Вчера утром.
Блондин посмотрел на нее долгим задумчивым взглядом. В этих ясных глазах читалось неодобрение. Алина чуть смутилась:
– Да я понимаю, что это несерьезно звучит. Тем более, она звонила вечером, стало быть, жива. Но вы поймите, она такая домоседка! Да еще мужа боится, тот ее часто избивает. Без серьезной причины она бы никуда не исчезла. И еще денег просит! Что-то здесь не то!
– Давайте поступим вот так, – все так же задумчиво предложил парень. – Это заявление вы мне перепишите. Текст я продиктую. Все просто – такого-то числа нашла оружие. Прошу принять. Подпись, ваши данные. Можете там написать, что нашли его в своей сумке, и где эта сумка без вас оставалась. Координаты вашего родственника с машиной тоже давайте. А все прочее – пока побоку, договорились?
Алина попыталась настоять на своем, но тот даже слушать ее не стал. Он объяснил, что работы у него много, она взрослый человек и должна понимать – заводить уголовное дело насчет похищения ее старшей сестры – просто нет оснований. Пока.
– Она сказала по телефону, что похищена? Что деньги нужны для выкупа?
– Нет.
– Ну вот видите. А обычно в таких случаях обязательно говорят. Сами бандюки им велят – чтобы родственников напугать, и те пошевелились скорее. Вы не переживайте, тут что-то семейное. Давайте будем надеяться на это!
Он говорил так просто и почти ласково, что Алина наконец сдалась. Она переписала свое заявление, ставшее в пять раз короче, и с тяжелым сердцем ушла.
Отделение располагалось совсем неподалеку от родительского дома. Девушка поколебалась – зайти или нет? Конечно, после вчерашнего ей придется объясняться… Но не объясняться вовсе – тоже не выход. «Если я одна буду ходить в милицию и долбить их просьбами искать Маринку – ничего не выйдет. Да и времени у меня нет. А вот если пойдет мама… Ее переговорить непросто!»
Та была дома – смотрела вместе с внуками телевизор и попутно вязала для Кати свитер – к школе. Стоило Алине открыть рот, как мать увлекла ее на кухню и плотно прикрыла дверь.
– Они еще не знают! – шепотом пояснила она, тыча пальцем в стену. – Что будет, когда что-то пронюхают, просто не представляю… И так уже спрашивают – где мама, что с ней?
– Только не плачь, – попросила Алина, видя, что мать начинает кусать губы. – А то уж точно догадаются. Подумают еще самое худшее, а она ведь жива. Маринка больше не звонила?
– Нет, а я все время жду.
– А где отец?
– Поехал опять по родственникам, деньги ищет. Что он там насобирает – не знаю. Да и сколько надо – тоже непонятно. Она так странно сказала – соберите все, что сможете…
– Странно, – вслух подумала Алина. – Если похитили – могли бы назначить точную сумму. А то – сколько можете. Детские заявления!
Та испуганно покачала головой:
– Ты думаешь, похитили? Ее-то? Да кто она, чтобы похищать?
– Вот-вот, – поддержала ее дочь. – Она даже не работает нигде. И муж не золотые горы получает. Так просто ведь не похищают, правда? Не в горячей точке живем.
– А что тогда? Может, она все-таки в больнице, нужна операция? Может, она от врача звонила, только нервничала или не в себе была?
Алина пожала плечами. В такую версию она не верила. Марина так бы и сказала – лежит в больнице. И потом, любая операция тоже стоит определенную сумму денег. А тут – что-то абстрактное. А потом мама, скорее всего, так ничего и не узнала про пистолет. Иначе сразу бы об этом спросила.
Девушка заколебалась – говорить об этом или нет? И решила умолчать. О пистолете мама ничего знать не может – если бы у кого-то из родни было оружие, она бы такую тайну про себя не удержала. А узнает, еще больше напугается.
– Я вообще не думаю, что нужно собирать деньги, – после паузы сказала она. – Лучше всего обратиться в милицию. Я уже там была, но они говорят – ждите. Пока ничего криминального нет.
Мать неожиданно встала на сторону милиции. Алина выслушала ее рассуждения о том, что в самом деле нечего поднимать шум, пока ничего точно неизвестно. Тем более, сама Марина не говорила по телефону, что ее жизни что-то угрожает.
– Но она сказала мужу – если не достанешь денег – никогда меня не увидишь!
– Я все-таки думаю, она имела в виду лечение, – сказала мать.
