– Он сам предложил поехать на его машине – у него была шикарная машина, новенькое «Вольво». Я свой «жигуль» оставил на платной стоянке. Мы втроем уселись и поехали.
– Когда мы добрались до места?
– Около девяти. Я на часы не смотрел, но уже понемногу темнело. Да и тучи были такие…
– Вот видите, вы даже это помните!
Василий ничего не ответил. Помолчав немного, он продолжал рассказ.
Они добрались до дачи довольно быстро – Василий указывал дорогу, а машина была великолепная. Он сел впереди, рядом с водителем. Андрей устроился сзади. По дороге они почти не разговаривали. Только кредитор несколько раз обращался к Андрею, но речь шла о каких-то делах. Как понял Василий – они когда-то работали вместе, пока Андрей не поставил фирму в очень неловкое положение. Кажется, именно из-за этого ему и пришлось наделать столько долгов.
Машину оставили на улице – Василий сказал, что тут не украдут, тут все свои. Да ведь и приехали они ненадолго, ему не хотелось понапрасну отпирать ворота. Все трое вошли на участок. Андрей держался по-хозяйски, но Василий уже не обращал на это никакого внимания. Мысленно он простился с дачей – и очень просил следователя особо подчеркнуть этот момент. Он был согласен продать дом! Согласен – только при условии, что жена вернется целой и невредимой.
– Я спросил, что он хочет посмотреть сначала – дом или участок? Он сам сказал, что участок, потому что сейчас совсем стемнеет, и тогда уже ничего не разглядишь. Собирался дождь, и было уже довольно темно. Я пошел в дом – зажег там свет, на кухне. Ждал их, ждал, потом слышу – какая-то машина газует за воротами. Я сначала решил, что это соседская… Вышел на крыльцо, окликнул их – не отвечают. Я вернулся в дом, и через несколько минут пришел Андрей.
– Он был один?
– Да. Очень взволнованный, просто не в себе. Сказал, что они поссорились, что участок кредитору не понравился, он сказал, что дом смотреть не будет, и уехал.
– Вот как! – Следователь придвинул Василию сигареты. Он сделал это машинально – у него был очень внимательный и в то же время какой-то отсутствующий взгляд. – Получается, он даже с вами не попрощался? С вами-то он не ссорился, как вы говорите?
– Нет, – тихо ответил Василий. – Это странно, конечно. Мне и тогда показалось странным, что он так внезапно уехал, бросил нас за городом. Раз уж привез, то и обратно должен был отвезти! Так или нет? Спасибо, я курить не хочу.
– Ну как хотите. Вас не удивило, что он уехал так внезапно?
– Нет. Я подумал, мало ли что они с Андреем друг другу наговорили… Они же давно знакомы, у них могли быть какие-то старые счеты, кроме денежных. Короче, я понял, что до Москвы придется добираться на своих двоих и на электричке. Вот когда пожалел, что оставил машину.
– И вы поехали в Москву вместе?
– Да. Сразу же и отправились – что время-то терять? Я расстроился жутко из-за всего этого… Стоило унижаться, встречаться с этим типом… Я Андрея имею в виду, этот кредитор показался мне нормальным мужиком. Ну вот и все. А в поезде нас правда оштрафовали, потому что билетов мы не купили. Касса на станции закрывается в восемь, а мы попали туда где-то в полдесятого. Штраф оплатил я. Приехал домой и лег спать.
– И это все?
– Да.
– Еще вопрос – где вы расстались с Цветаевым?
– В Москве, – удивленно ответил тот. – Где же еще?
– В метро? Или на вокзале?
– Да на вокзале. Он стал смотреть какие-то газеты на лотке, а я просто от него сбежал. Надоел он мне, я уже не выдерживал… Думал, еще немного – и набью ему морду. Да что же это такое – ввалиться в чужую семью, напакостить, наплевать в душу и при этом вести себя так, будто все идет как надо!
Следователь щелкнул кнопкой диктофона, прокрутил пленку назад и поставил на прослушивание. Василий нахмурился – он услышал свой голос, монотонно рассказывающий об отъехавшей от ворот машине.
– Вот тут нет ошибки? – спросил следователь, снова нажав кнопку «стоп». – Между тем, как вы услышали шум мотора и возвращением Цветаева, прошло какое-то время? Сколько именно?
– Да, минут пять-семь. Немного, короче.
– А что же он делал эти семь минут? Почему не вернулся сразу, как уехал кредитор?
Василий пожал плечами:
– Да я не спрашивал. Может, курил, может, так стоял, остывал после ссоры.
– А звуков ссоры вы не слышали?
– Нет, ничего не слыхал. Да тогда уже и ветер поднимался, деревья шумели… Но если бы они орали – я бы слышал. А так – ничего.
– Последний вопрос – в сарай вы перед отъездом, конечно, не заглядывали?
Василий помотал головой. Глаза у него были усталые, почти больные. За прошедшие сутки он, казалось, утратил свой реальный возраст. Теперь этому подавленному притихшему человеку можно было дать и его настоящие годы, и сорок лет, и даже пятьдесят. Если бы его увидела жена – она бы немедленно все ему простила.
Глава 19
Когда следствие заинтересовалось семейными связями и знакомствами Цветаева, выяснилось, что многие люди просто не желали больше его знать. Московской родни оказалось более чем достаточно. Но все это были довольно дальние родственники, и все они поголовно не видели Андрея чуть не со дня его свадьбы. Родственница, которая согласилась принять к себе бездомного отца Андрея, вообще была очень зла на племянника.
– Сволочь, каких мало! – бросила она, когда ее спросили, что за человек Андрей. – Отца оставил без угла на старости лет! Ладно, о себе не подумал, но так поступить с отцом!
– Где он может скрываться – не знаете?
– И знать не желаю, – отрезала она. – Чем меньше я о нем знаю, тем лучше себя чувствую.
Напоследок она выразила пожелание, чтобы Андрея все-таки побыстрее нашли. Ведь отец его сейчас в таком состоянии, что может умереть, так и не увидев сына.
Дмитрий Иванович в самом деле чувствовал себя намного хуже, чем во время первого визита следователя. Мужчина почти не реагировал на внешние впечатления и целыми днями лежал, закрыв глаза, стонал или впадал в какое-то оцепенение. Однако ему удалось произнести несколько фраз.
Когда его спросили, где может скрываться его сын, он ответил, что вряд ли кто согласился его принять. Когда-то – было такое время – Андрея все любили. Он был совсем другим человеком – открытым, веселым парнем, рядом с ним все начинали улыбаться. Но в последние годы все эти неудачи так сломили его, что Андрея трудно было узнать. Он стал очень нервным, озлобленным, часто был несправедлив даже по отношению к родному отцу.
– Неужели у него не осталось ни одного друга?
– Не знаю, мы с ним в последнее время мало разговаривали. Я ведь то у сестры, то в больнице. А он – неизвестно где. Все телефоны, какие у меня были, я вам уже дал… Вы проверили?
