– Это угроза?!
– Пока нет…
– А если Ариф умер? Если сгнил в канаве, без документов, если его не опознали?! Тогда что будет со мной?! С Сашкой?! До каких пор мы тут будем сидеть?! Почему Арифа не оставят в покое и нас тоже?!
– Потише. Так не бывает. Никого не оставят в покое. И Ариф не умер, во всяком случае, в Москве. А выехать из Москвы без документов он не мог. С его внешностью – ни на машине, ни на поезде, ни на самолете выехать не мог. Документов нет, денег нет. Он где-то лег на дно и ждет. Проверялись все морги и больницы, все-все. У нас хорошие связи. Его не было нигде. Он жив, он здесь.
Лена вспомнила слова Инны о том, что Ариф приходил в мае, оборванный, затравленный, доведенный до предела. Но почему-то не решилась сказать об этом Фатихе. Не то чтобы она стала вдруг не доверять этой девушке… Ей было страшно углубляться во всю эту историю.
– А Мухамед, Абдулла и все прочие – тоже в секте? – спросила она.
– Конечно. Абдулла приехал в Москву вместе с Арифом. Так что пока учились, Абдулла все про него знал и, конечно, доносил кому надо. А потом Ариф постарался от него отколоться, но что толку? Не Абдулла, так кто-то другой…
– И Сафар был в секте?
– Да, – ответила та после короткой паузы.
– Неужели он тоже убивал?! Не может быть… Он такой добрый, такой честный!
– Ты его хорошо знала?
– Да, Ариф познакомил. Неужели он убивал?
– Один раз, – неохотно ответила Фатиха. – Только один. Но это его поломало. Он стал совсем безответный после этого, все могли им вертеть, как хотели… Он только боялся, что его заставят убить еще раз. Дрожал, пытался как-то застраховаться от этого. Вот так и бывает – кому-то это на пользу, кому-то во вред. Обычное дело. Но отказываться нельзя.
– Но за что убили Сафара?!
– За то, что он тебя предупредил, – мигом ответила Фатиха. – Это сразу карается смертью, он из-за тебя умер.
Эти слова Фатиха произнесла с ненавистью, такой явной, что Лена вздрогнула и приподнялась на локте. Она посмотрела на Фатиху и вдруг догадалась, осторожно спросила:
– Ты хорошо его знала?
– Ляг! – приказала Фатиха. – Увидят, что не спишь, все поймут.
– Кто увидит?
– А кто слышал, как он тебя предупреждал? Но слышали, раз убили. Иногда это происходит непонятно как… Я начинаю даже верить, что за мной все время следят. Это нам с детства внушают: «На тебя смотрят все, ты в ответе за каждое слово!»
Лена легла и настороженно слушала горячее, срывающееся дыхание Фатихи. Та задушенным голосом рассказывала:
– Сафар давно уехал в Москву, я потому и просила отца, чтобы он меня тоже отпустил… Хотела быть рядом с ним, поближе к нему. Меня тогда уже сватали, и я всем отказала. У нас это рано. Приехала, стала учиться. Видела его иногда. Потом узнала, что женился на русской. Это не имело значения, все равно потом он бы ее бросил. Она ему не жена! – почти прошипела Фатиха. – И дети незаконные!
Лена ничего не возражала, слушала затаив дыхание. Все худенькое тело Фатихи тряслось, она сжала пальцами подушку и продолжала:
– Я его любила. Думала, уедет домой, может быть, обратит внимание. Как я могла ему сказать, что люблю? Так не делают. И потом я двоим отказала, а это плохо, женихи были хорошие. Если бы я потом Сафару дала согласие, тем было бы обидно, у отца были бы враги… Все так сложно! Он хорошо ко мне относился, и больше ничего. Я некрасивая, знаю. А жена у него толстая! Ты ее видела?
– Никогда…
– Толстая, и вовсе не красавица.
– Может быть. Но двое детей, Фатиха. Это ничего не значит?
– Ничего, – отрезала та. Помолчала и продолжала: – Закончила учебу, надо возвращаться. А зачем приезжала? Все как было, так и осталось. Все бесполезно. Я просто не умею с мужчинами говорить на такие темы. Да и не научил никто. Может, мама бы что-то посоветовала, но она же… Вернулась домой, и все ждала – приедет! Не приехал. Я поняла, что решил в Москве жить. Ему в Сирии страшно стало. Ну и все. А потом с Арифом это началось, сбежал, пропал… И я отцу сказала – поеду, может, помогу его найти. И приехала. А Сафара из-за тебя убили. – Помолчала и подозрительно спросила: – Ты что, смеешься надо мной?
– Я?!
– Постель трясется.
– Это меня колотит. Страшно. Не могу лежать, можно сесть?
– Ладно, садись… – разрешила Фатиха. – Все равно уже.
– Что – все равно? – Лена села, потянулась к окну, открыла его пошире, высунулась, подышала воздухом. Ночь была теплая, но не душная. Уже светало, небо становилось дымно-голубым. Ей казалось, что она все это видит впервые – небо, деревья, улицу, машины вдоль обочины… Рассказ Фатихи все в ней перевернул, она многое понимала заново, а многого совсем не понимала. В частности, как мог Сафар кого-то убить? И кто мог слышать их разговор? И очень хорошо понимала поведение Арифа. Теперь оно перестало быть нелепым, сумасбродным. И думала она теперь об одном – где он? На что живет?
Обернулась, тихо спросила:
– Значит, меня выманили сюда, чтобы Ариф появился и его поймали?
– Да… – безжизненно ответила Фатиха. Глаза у нее совсем провалились, губы были сухие, бледные.
– Разве Ариф узнает о том, что я здесь?
– Он следит за сектой, если он в Москве. Обязательно следит. Наверное, даже знает, что мы его ищем. И что я приехала, знает.
– Но как?
– Женщин не посвящают во все подряд. И так мне не положено все это знать. Я приехала, чтобы найти его, чтобы помочь – вот почему мне что-то объяснили.
– А как ты поможешь?
– Он мой брат, я его замечательно знала. Лучше чем кто-то еще.
– И ты поможешь им его найти? А что с ним сделают, когда поймают?
– Заставят убить.
– Не убьют его?
– Откажется еще раз – убьют.
– И ты поможешь им в этом?
– А разве сейчас он живет нормальной жизнью? – оживилась Фатиха. – Подумай, разве он привык к такой жизни? Я не знаю, что он ест, ест ли вообще, а раньше был такой разборчивый! У него была машина, а здесь что? У него все было! А сейчас он бродяга. Лучше ему умереть или жить, как жил раньше.
– Убить и жить, как раньше? Такое разве может быть?
– Не знаю, я никого не убивала, – ответила та, пристально глядя на Лену. – Для тебя лучше, если его найдут.
– Что?
– Я говорю, что если он не выйдет, тебя убьют.
– Меня? За что?
– У них есть какой-то план… Я слыхала краем уха, но надо узнать получше… Как я поняла, они общаются с ним в одностороннем порядке.
– Как это?
– Ну он им не дает о себе знать, а они ему дают.
