Нана Георгиевна звонила ему вчера вечером, расспрашивала, не узнал ли он чего про дочь. Когда он ответил, что ничего нового не узнал, понял, что женщина ему не верит. С трудом отвертелся от дальнейшего разговора, положил трубку. Решил съездить на квартиру к Инне. Цель определил смутно – разобраться, что ли, посмотреть… На самом деле он не желал себе признаться, на что рассчитывал.
В холодильнике оказалась бутылка слабенького пива «Миллер», он свинтил крышечку и напился. День был изматывающий, жаркий, он с утра мечтал о душе. Тренировка в танцзале, которая обычно доставляла ему удовольствие, сегодня шла через пень-колоду. О чем он только не думал! Прежде всего о долгах. Никак не мог выкрутиться, ничего не получалось… Как ни комбинируй, придется занимать. Но у кого? Инка, кажется, отпала. Выручала, ничего не скажешь, но что за вздорный характер, какое самомнение! Он бы не брал у нее, если бы был другой вариант. Но приятели по группе были или такие же безденежные, как он сам, или прикидывались такими… А у тех, кто располагал деньгами, ничего не выпросишь – не дадут, даже врать не будут, что нет денег – просто скажут – катись! А долги у него были солидные. Правда, за аренду зала он уплатил с помощью Инны, за тренажеры тоже… Но оставалась машина – то и дело ремонт, мелкий, правда, но свободных денег нет и на такой. А уж если с развалюхой случится что-то серьезное… Ему и так было стыдно, когда кто-то из знакомых намекал: «Что ты возишься с этим гробом, дешевле новую купить, чем эту ремонтировать». Ну доломает он тачку, а что будет дальше? Не то что новую купить, эту починить не сможет. Пешком возвращаться с ночных выступлений? Когда нет сил пальцем пошевелить, когда еле ноги таскаешь? Дорога в метро и на автобусе до дома его доконает. Прощай, работа! Кому это объяснишь? Кто поможет?
Он очень рассчитывал на гастроли в Австрии, но пока все сводилось к говорильне – менеджер то договаривался на точное число, то вдруг начинал передоговариваться, то вдруг вообще ничего не обещал, пусть ребята работают лучше дома и не раскатывают губу на загранку… И он не знал, что думать. Безденежье сводило с ума, это была его хроническая болезнь, которую он тщательно от всех скрывал… Но как скроешь раздолбанную тачку? Брюки, которые пора менять? Запах одеколона, который мог быть и подороже? Даже в глазах можно прочесть, что он беден, позорно беден… И возраст критический – двадцать восемь, скоро придется забыть о балете, и что тогда?
Сергей вышел в коридор, распахнул дверцы шкафа. «Дело серьезное… – подумал он. – Ничего не взяла, все тряпки здесь… Сука, постоянно говорила, что денег нет. Что это значит? Не уехала? В любой момент может вернуться?» Тогда его сказочка про забытые вещи летела к черту. Ничего он здесь не забывал, да и вещей никогда не привозил к Инне. Ночевал редко, очень редко в последнее время. Здесь у него даже зубной щетки не было. Но он все же стал рыться в шкафу. Обшарил карманы, нашел жалкую мелочь, забрал. Взялся за многочисленные сумочки – страсть Инны.
«Сука, сука… – твердил он про себя, распахивая одну сумочку за другой и не находя денег. – А сколько она на это дерьмо угрохала! „Валентино“, „Серджо Росси“, „Пако Раббан“, „Ги Лярош“, „Версаче“… В одной из сумочек нашел свою фотографию – когда-то подарил Инне. Фотографию забрал, нечего ей попадаться кому-то на глаза. Засунул сумки в шкаф, покопался в ящиках для белья, перешел в комнату. Постели были не заправлены, балкон открыт. Все это выглядело очень странно. Здесь под потолоком тоже кружились мухи – водили свой безумный хоровод вокруг люстры. Он перерыл все, что можно было, вплоть до постели. Сел и закурил. Все это ему сильно не нравилось.
«Деньги она забрала, но больше ничего… – размышлял он, допивая уже теплое пиво. – Как это понять? Не вымыла посуду, постель не убрала… Ну это не так удивительно, но почему помада осталась, и духи, и фен? Как она над этим феном тряслась! Не поймешь ее, то жадная была, то денег давала… Ну что будем делать? – спросил он сам себя. – Выкатываться отсюда ни с чем?»
Вспомнилось неприятное. Кошелек. Это было во вторник. Приехал занять денег. Срочно нужны были деньги, срочнее не бывает! До того дошло, что даже на ужин он ничего купить не мог в тот день. А ужин-то вегетарианский, нужны фрукты, овощи, летом это недорого, но у него и этих денег не было… Приехал, позвонил, но никто не открыл дверь. Тогда он сам открыл, вошел, подождал минут пять. А потом увидел сумку Инны – валялась в углу в прихожей. Подумал тогда: «Посмотрю хоть, есть деньги или нет?» Достал оттуда кошелек, посчитал, задумался. Сто пятьдесят долларов. Не густо. Но последние это деньги или нет? Даст или зажмет? Разозлился на Инку – зарабатывает горы долларов, а одолжить две сотни… И постоянно врет, что денег нет. В это время кто-то стал отпирать дверь. Он сунул кошелек в карман, сам открыл. Это была та девица из Питера, с детьми гуляла. Они тут же поругались, и он ушел. Пока ругались, про кошелек он забыл, только в машине дошло, что унес. Заволновался – Инка обнаружит, эта девчонка скажет, что он здесь был один, Инка все поймет. Тогда в жизни больше ни копейки не даст. Надо вернуть. Но как вернуть, если денег совсем нет? Заправился бензином под завязку, купил продукты – не поскупился, набрал, сколько влезет, взял два блока сигарет, минеральной воды… Уже дома, поужинав, еще раз подумал – позвонить Инке. Но решил – уж если захочет, позвонит сама. Так и не позвонил. Ни в тот вечер, ни потом. Не до этого было. Да и деньги разошлись. И вот – снова на мели, а Инки нет. И денег нет.
Пока он не слишком волновался – объявится, никуда не денется. Погуляет со своим мужиком, наверное, решила подработать. Но почему ни разу не позвонила ему? Обычно звонила, если долго не видались. Хоть поругаться… А тут – молчание. И зачем девчонку утащила? К любовнику? Исключено… К матери должна была бы отвезти, как нормальные бабы делают в таких случаях, но разве она нормальная?
Звонок! Он так и подскочил. Сгоряча чуть не побежал открывать, но опомнился – мало ли кто? Не стоит подходить к двери. Позвонят и уйдут. Мало ли кому нужна Инка? Подруга, соседка… Соседка? Он выругал себя. «Зачем тут торчал, болван! Баба сразу поняла, что я к ней пошел, решила, наверное, проверить, не сопру ли я чего… Гадина… Одна она или нет? Надо было скорее уходить». Звонок повторился, стали звонить, не отжимая кнопки. Это действовало на нервы, он запаниковал. Подкрался к двери. Прислушался.
– Да он там, там! – услыхал он возбужденный голос. Говорила женщина. Ей ответила другая:
– Это кто, вы сказали?
– Хахаль ее. Я его видала раньше. Эй, открой!
В дверь с силой грохнули. «Вот курва, бьется в дверь… – похолодел Сергей. – Пьяная, что ли? А кто с ней? Две бабы? Надо открыть!» Он отпер, и в квартиру ввалилась та самая рыжая соседка, которая сидела у подъезда. За ней вошла мать Инны. Она не поздоровалась с Сергеем, только пригвоздила его напряженным взглядом к месту.
– Чего не открывал, а?! – наступала на него рыжая баба. – Воровать пришел? Машину оставил у другого подъезда, вы подумайте! Вор, я же говорю! Ты чего тут заперся, а?
– Вам какое дело? – спросил он, сразу обнаглев. Перед бабами Сергей никогда не робел. – Вы-то кто сама? Та нянька, которая с Инки три шкуры драла и шлюхой ее в глаза называла?
