Молчание. Потом последовал короткий и презрительный ответ:
– Не буду говорить.
– Чего боишься? В убийствах сознался, а где был десятого вечером – боишься сказать? Или забыл? А где твоя девушка была? Тоже не знаешь?
Молчание.
– Вы вместе были?
– Отстаньте.
– Она прятала девочку?
– Какую девочку? – Ибрагим поднял на следователя свои усталые покрасневшие глаза. – Что говорите, сами не знаете.
– Девочку, которую ты похитил. Она ведь об этом знала?
– Отстаньте.
– Где ребенок? Кого теперь покрываешь?
– Никого.
– Твоя любовница мертва. Кого в свидетели привести? Мухамеда?
– Это кто?
– Ты меня за дурака не держи… – вздохнул следователь. – Завтра будет тебе Мухамед.
– А зачем мне какой-то Мухамед?
– Он очень хотел тебя видеть.
Ибрагим уставился в стол и даже бровью не повел, услышав это сообщение. Казалось, рассматривал фотографию.
– Ты меня слышал? – Следователь закурил, протянул ему сигарету: – Возьми.
Ибрагим взял, не поблагодарив, закурил, жадно затянулся. Помолчал, прикрыв глаза, потом снова посмотрел на фотографию. Спросил, ткнув в снимок коротким грязным пальцем:
– Это что?
– «Ракушка». Гараж такой, где машина стоит. В машине твой Мухамед сидел. Его здесь нет, он в стороне. А Фатиха внутри. Вон, видишь? Теперь веришь?
– Все равно я вас не понимаю… – сосредоточенно ответил Ибрагим. – Мухамед, Фатиха… Что с девушкой случилось?
– Сожглась. Облилась бензином из канистры и сожглась в твою честь.
– Выдумываете? – Его губы снова расползлись в издевательской улыбке. – Скажете, я ее поджег? Я же тут сижу.
Следователь молча посмотрел на него, процедил:
– Ну ты и негодяй.
Ибрагим старательно курил сигарету, словно хотел закончить ее в две затяжки.
– Завтра поговорим, – пообещал следователь. – Иди. Жалко, я тебе зубы выбить не могу.
– Я иностранный гражданин. Буду жаловаться.
– Жалуйся. Ты в моей юрисдикции.
– Что?
– Я с тобой что захочу, то и сделаю.
Ибрагим аккуратно докурил до фильтра, с сожалением ткнул окурок в пепельницу.
– Спасибо. Если бы еще дали с собой…
Когда его увели, следователь устало сказал помощнику:
– Ну и сволочь. Слушай, что девчонка влюбилась в такого? Ему на нее плевать.
– Он играет. Дурака ломает. Посмотрим, как завтра после встречи с Мухамедом заговорит. Тот его сожрать готов.
– Готов… – пробормотал следователь. – А девочки нет.
Глава 19
Всю ночь Лена пролежала на постели одетая. Сына положила к стенке, велела ему спать, а когда уснул, беспокоилась – не потревожили бы его звонки. А звонили постоянно – по телефону, в дверь. В коридоре и в гостиной звучали шаги, неясные голоса, говорили только по-арабски. Слушай – не слушай – все равно ничего не поймешь. И все же она прислушивалась, как будто могла понять. Пыталась считать гостей – те приходили один за другим. Судя по всему, в гостиную набилось человек десять. Они то галдели, то вдруг затихали, Лена слышала гневный голос Мухамеда – узнавала только его. В ванной зашумела вода – кто-то мылся. Потом с кухни просочился запах свежесваренного кофе, жареного мяса. Ей захотелось есть, но идти туда?
Уснуть не удавалось – мешали тревога, голод, голоса, мешали мысли. Теперь она как-то особенно остро ощущала контраст между голосами в другой комнате и тишиной в этой. Ей больше не с кем было поговорить. Та, чей горячий шепот не давал ей спать все прошедшие ночи, исчезла. «Я даже лицо ее забыла, – подумала в ужасе Лена. – Не помню, и все!» Лена могла, конечно, описать словесно черты Фатихи – птичий профиль, огромные глаза, густые черные волосы, лежащие крупными мягкими кольцами на узких плечах и спине… Но что толку? Живая Фатиха, Фатиха, которая смеялась и внимательно прислушивалась к любому звуку, которая тайком курила у приоткрытого окна, надтреснутым голосом рассказывала о Сафаре – та Фатиха не появлялась перед ее внутренним взором. Ее образ был утрачен. Вместо него почему-то являлось лицо Арифа. «А они в самом деле похожи… – поняла Лена. – Но он никогда не был со мной правдив даже наполовину. Никогда не прощу. Он просто не имел права со мной сходиться, если у него такая семья!»
Девушка даже застонала от стыда, вспомнив, как все начиналось у них с Арифом. Как все пошло, как все глупо! Конечно, в этом романе не обошлось без сводни. «Можно было бы сказать – судьба свела, – вспоминала она. – Но судьба-то была шлюхой». Девчонка, из-за которой Лена познакомилась с Арифом, действительно высокими моральными качествами не отличалась. Она тоже жила в общаге, в комнате неподалеку от Лены, и почему-то хотела с нею подружиться.
«Ее звали Танькой, и другой такой твари свет не видал…» – Лена села на кровати, потом встала, облокотилась о подоконник, выглянула. Дождя не было, показались звезды. Хотелось плакать, но уже наплывали мысли, воспоминания, становились поперек слез, заграждали им дорогу. «Она приходила ко мне в комнату и пыталась выяснить, почему я ни с кем до сих пор не живу. Решила устроить мою судьбу. Она-то каждый день мужиков меняла».
Танька как-то зашла к ней в комнату и показала на старые сломанные динамики, стоявшие в углу (Лена их получила в наследство от какого-то студента, жившего здесь прежде).
– Они тебе нужны? – спросила Танька. Она была похожа на обезьянку – если представить очень высокую и худую белобрысую обезьянку, изможденную алкоголем, абортами и любовными «страданиями».
– Нет. А что?
– У одного парня есть проигрыватель, а динамиков нет. Можно, он к тебе придет за ними?
– Пусть. Только они же сломанные!
– Ничего! Ему это все равно. – Танька, очень радостная, исчезла.
Пришел Ариф. Он смущался, быстро забрал динамики и унес их. Через пару дней Лена встретила его в коридоре. Лукаво спросила:
– Ну что, работают?
– Спасибо, очень хорошо… – застенчиво ответил Ариф.
Что-то ей понравилось в его ответе. Ведь динамики гроша ломаного не стоили, и никто не заставил бы их работать. Они разговорились, выпили чаю у Лены. Потом ходили в кафе, в кино, в театры. Потом, как-то совершенно случайно, Лена ему отдалась, и Ариф стал жить в ее комнате. Танька ликовала. Лена потом долго недоумевала, зачем она прислала к ней Арифа за динамиками, и как-то спросила ее об этом. Та радостно ответила:
– Я видела, что тебе нужен мужик! И он тоже был один.
Лена так и не уснула в ту ночь. Когда рассвело, вышла из комнаты, умылась, заглянула на кухню. На столе были остатки вчерашнего ужина – множество грязных тарелок, огрызки хлеба, пустые стаканы… «Не буду мыть, – мстительно подумала она. – Никто меня не заставит!» Поела хлеба с сыром, запила холодным чаем. Отыскала на подоконнике полупустую пачку сигарет, выкурила две штуки, одну за другой. Протянула руку к заднему карману джинсов, ощупала его. Подумала, что если Ариф не появится, деньги ей будут ни к чему. Но подумала как-то спокойно, словно это уже не имело значения. К ней за последние сутки пришло такое оцепенение всех чувств, что она даже не вздрогнула, когда услышала за спиной голос Мухамеда:
