– Вы найдете их? – умоляюще спросила Ирина Алексеевна. – Сначала Лена, потом они…
– Сестра ее… Как фамилия? Малахова? Несчастный случай? Следствие было?
– Марина говорила, был следователь. Да и эксперт сказал, сердце отказало… Она больная была… А вы думаете, они пропали… – Она осеклась. – Ну что же это тогда?! Что же, из-за нее их…
– Кто говорит?! – удивился милиционер. – Поднимем, тот случай. А пока ждите. Может, сами позвонят.
– А мне уже мерещится – лежат где-нибудь, машина на боку…
– Он пил?
Озадаченная вопросом, она не сразу смогла ответить.
– Ну мог немножко, но не за рулем… Водил осторожно, я с ним ездила.
– Если бы они попали в аварию, в сводке были бы сведения и о машине, и о пассажирах…
Дверь заперли и опечатали.
В тот день на работе Ирина Алексеевна много не накроила. То и дело поворачивалась к закройщице, работавшей за соседним столиком, рассказывала снова и снова все, что случилось. Та сочувствовала и подливала масла в огонь, рассказывая, в свою очередь, страшные истории о том, как люди пропадали вместе с машиной, без машины, на улице и в собственной квартире. Вечером Ирина Алексеевна снова звонила в квартиру племянницы. Никто не поднимал трубку, только один раз она попала на короткие гудки. «Ведь звонит им кто-то еще! – удивлялась она. – Мать его, что ли? Да нет, вряд ли… Она уж мне позвонила бы… И в тот раз тоже кто-то им звонил. Значит, знакомые какие-то ищут».
Она запретила себе звонить туда, потому что каждый неудачный звонок отнимал у нее часть сил. После осмотра квартиры племянницы заглянула к соседям, на этот раз принявшим ее сочувственно. Им она оставила свой телефон, попросив в случае возвращения племянницы немедленно позвонить. Ирина Алексеевна ушла расстроенная, однако с чувством, что сделала она все, что смогла.
Во вторник утром в одном из отделений милиции Западного округа Москвы раздался звонок. Звонила женщина, проживавшая на Зеленоградской улице, дом номер 40, в квартире 72. Она заявила, что пропал ее сосед, по имени Владимир, фамилии она не знает. Живет в соседней квартире. Последний раз видела его в четверг утром. Потом исчез. На звонки в дверь никто не отвечает. «Может, уехал, – устало ответил ей дежурный. – Почему вы решили, что с ним что-то случилось?» – «Квартира! – заволновалась соседка. – Моя собака… Она каждый раз рычит и скулит, когда мы проходим мимо его двери… Никогда такого не было. Там что-то не так! Я боюсь!»
Вызов был принят. Женщина встретила милиционеров на лестничной площадке и показала дверь под номером 72. Ее собака – черный спаниель, отиравшийся тут же, – действительно была вне себя. Низко склонив голову, так что черные шелковистые уши подметали пол, та скулила и время от времени начинала отрывисто лаять, не сводя глаз с двери. Милиционеры переглянулись.
– Что, ломать? – неуверенно спросил один.
– Еще вот что! – запальчиво сказала соседка. – Еще женщина там должна была быть!
– Что за женщина?
– Не знаю. Появилась где-то неделю назад… Ходила пару дней. Потом тоже исчезла. И он исчез. А с ней, – она показала на собаку, – глядите, что творится!
Когда дверь, после долгой возни с замками, взломали, в нос вошедшим ударил тошнотворный запах. Женщина отшатнулась. Собака завыла. Один из милиционеров вынул из кобуры пистолет. Женщина зажала рукой рот.
– Уберите собаку, – глухо сказал другой, и они вошли в квартиру.
– Черт, – только и смог сказать первый, опустив пистолет. – Вот это да!
Посреди комнаты на ковре лежал скорченный труп мужчины в засохшей луже почерневшей крови. Судя по виду и запаху, лежал он уже несколько дней. Сзади раздался визг.
– Тихо! – не выдержал милиционер, обернувшись к женщине. Она перестала всхлипывать, словно задыхаясь.
Второй милиционер тем временем осмотрел квартиру.
– Пусто, – резюмировал он, вернувшись в комнату.
– Сосед ваш? – милиционер обращался к женщине.
Та, ступая на цыпочках, приблизилась к трупу. При этом зажмурилась, так что опознать его при всем желании не смогла бы.
– Взгляните! – потребовал милиционер.
Та открыла один глаз и осторожно взглянула. Потом открыла другой.
– Вроде не он… – прошептала она. – Другой…
– Какой другой?
– А… Ах ты! – задохнулась она. – Так вот оно что! Ах ты!
– Знаете его?
– Не знаю! – запальчиво отреклась женщина. – То есть знаю!
– Это как?
– Видела, видела!
Она уже смелее вгляделась в лицо трупа, начинающее терять четкие очертания. Отвернулась.
– Видела! – подтвердила, борясь с тошнотой. – Только… Выйти бы мне…
Милиционер вышел с ней на кухню.
На кухне женщина торопливо стала рассказывать, словно боялась, что ее оборвут:
– Видела его с бабой… И еще один…
– По порядку! – потребовал милиционер.
– Баба жила у Володи. Блондинка.
– Опознаете?
– Опознаю. Потом вот тот, который лежит там, труп этот… То есть еще живой был… – Она снова начала путаться, но вид милиционера придал ей сил. – Потом он с ней вышел отсюда. И еще один был.
– Вы видели, как она с этим человеком вышла из квартиры? И еще кто-то?
– Да! – просияла женщина. – Только не из квартиры. Из подъезда. Я с собакой гуляла.
– Когда?
– В пятницу, – четко отреагировала женщина. – Я подумала: вот наглость, живет у Володи, а с мужиками шляется.
– Кто второй?
– Ой, не могу даже сказать… Такой, знаете…
Женщина неопределенно повела глазами. При этом у нее шевельнулись бедра.
– Описать можете?
– Красивый… – серьезно сказала женщина. – Прямо как в кино. Черный такой.
– Кавказец? – молниеносно отреагировал милиционер.
– Нет, что вы! – Женщина махнула рукой. – Русский. Волосы черные. Глаза… Такие, синие…
– Раньше видели его?
– Первый раз.
– А этого? – милиционер кивнул в сторону комнаты.
– Да никогда. Говорю вам, она с ними вышла, вот я и обратила внимание. Так бы не посмотрела.
– Володи, значит, с ними не было?
– Не было, вот то-то оно. Они уехали… Володи нет. Ее не видно. Звонила – не открывают. А собака с ума сошла.
– Ясно, – подвел итог милиционер. – Дадите показания.
– Дам! – решительно сказала женщина. – Дам! Ах она сволочуга! Наводчица, не иначе!
В коридор вышел второй милиционер.
