«Если бы его приехали брать, – соображал он, – машина бы не уехала. А взяли бы как миленького и вывели из подъезда. К чему тут милиционер? Все равно не догадаюсь… Меня кондрашка хватит, если в последний момент следствие опередит. Может, уже надо заплатить? Нет, рано… Рано… Заплачу зря, а вдруг с этого красавца ничего не получу? Ведь эти деньги никто мне не подарит, их надо выбить… Делон… Идиотское прозвище…»
Он ждал в течение часа. Милиционер из подъезда не вышел, и он решил, что тот просто-напросто живет в этом доме. У него отлегло от сердца.
«Все же надо позвонить еще раз Димке… – подумал он. – Друг-друг, а от денег не отказался… Только не заложит ли меня этот красавец, когда дойдет до следствия? Ведь его возьмут, как ни поверни… Получится, что я его обманул, он рассвирепеет, и тогда – не поминайте лихом! Вот тут-то и придется заплатить… Чтобы я там не мелькал… Хотя если и мелькну – что ж там такого увидят? Ну, рожу он мою опишет… Павлом Аркадьевичем назовет. Ох и грешник же этот Павел Аркадьевич! – усмехнулся про себя мужчина. – И тетушке-то он мозги запудрил, и бедную соседку обманул, и официантку чуть не обольстил…»
Он посмотрел на часы. В животе у него заурчало.
«Все, не могу больше! – решил он. – Еду домой. Все равно этот красавец от меня никуда не денется, если он еще там. Хватит на старух и милиционеров любоваться…»
Большой зал ресторана, превращенного в оранжерею, так что ни стен, ни потолка было не разобрать из-за переплетающихся тропических растений, был пуст. Ни одного посетителя, кроме мужчины и женщины, торопливо разговаривающих о чем-то. Мужчина был Михаилом, а невысокая, полноватая женщина лет тридцати – его женой. Она нервничала, оглядываясь по сторонам и время от времени похлопывала себя по бедру маленьким серебряным подносом, который держала в руке. Говорила тихо, пряча глаза.
– Неужели надо было превратить все в балаган? – спрашивала она. – Тебе известно, как мало всем им дела до того, кто на самом деле убил отца?
– Наташа, не устраивай тут… – морщился Михаил. – Ты же знаешь, какое это имеет значение… Мы должны были собраться все… Тем более, что времени ездить к каждому в отдельности у меня нет.
– Послушай, – женщина подняла взгляд, – он… знает, что вы его нашли?
– Нет.
– Но ты… Ты ведь скажешь ему, да? В последний момент?
– Обязательно, – подтвердил Михаил.
Жена сжала губы. Ее глаза потемнели.
– Я до сих пор не верю. До сих пор не могу понять, как он мог сделать с отцом… Тот любил его как сына.
– Ты хотела бы еще каких-то доказательств? – спросил Михаил, вглядываясь в глубь зала. – Приготовься.
Из-за пальм вышли невидимые раньше юноши в хороших костюмах и застыли как часовые возле немногих освещенных столиков. Через полутемный зал к ним двигались люди – поодиночке, парами, кучками… Человек двадцать одновременно вошли в зал, как будто ждали где-то у порога. Михаил приветствовал каждого, его жена улыбалась застывшей улыбкой. Все расселись.
Михаил поднял руку и дождался тишины.
– Я постараюсь надолго вас не задержать, – начал он. – Сегодняшнее собрание имеет чрезвычайный характер, как вы могли догадаться. Некоторым уже известно, что произошло недавно, а кое-кто еще не в курсе дела. – Он помедлил. – Знаете ли вы, что Никифоров жив?
На этот вопрос некоторые ответили молчанием, некоторые – недоуменными возгласами, а кое-кто спрашивал у своих соседей: «Кто это такой?» Михаил снова поднял руку.
– Я вижу, что многим это ничего не говорит, – сказал он в наступившей тишине. – В таком случае я вкратце скажу вам, что человек этот три года назад был похоронен нами на Широкореченском кладбище. Кто желает, может навестить его могилу в нашей мемориальной аллее.
Поднялся ропот.
– Старая история! – громко сказал кто-то.
Михаил резко к нему повернулся:
– Что такое?
– Леонова тоже похоронили… Ганшика… А они живы, и это всему городу известно.
– Мы говорим о Никифорове! – отрезал он. – Это другая история. Ты его хоронил?
– Ты же знаешь, где я в то время был… – ответил мужчина, к которому обращался Михаил. Его грубое, словно вырезанное из серого камня лицо ушло в тень. Он замолчал.
Михаил кивнул ему:
– Вот я и вижу, что некоторые не понимают, в чем дело. А Никифоров кинул нас…
В ответ на это поднялась тихая буря. Он дождался передышки в гуле голосов и заговорил:
– Да, он кинул нас, чего уж скрывать… Мы похоронили его, а он жив! Я видел его.
Его внимательно слушали, и только один из сидевших за столиками прошептал соседу на ухо, не сводя глаз с Михаила: «На дешевый эффект бьет Миша…» На что сосед ответил: «А?»
– Я видел его! – с надрывом в голосе продолжал Михаил. – Несколько дней назад, в Москве! Он живет там преспокойно, не скрываясь…
– Кто об этом знал? – раздался вопрос из пальмовой тени.
– Никто.
– Так не бывает, – мягко возразил голос. Все к нему прислушались. – Кто-то знал. Шофер?
– Он мертв.
– Это был все-таки он?
– Эксгумация показала, что он. Когда-то он перенес травму головы, и на черепе нашли характерный заросший рубец. Шофер ни при чем. Его семья получает пенсию.
– Но, согласись, – продолжал голос из тени, – один Никифоров не смог бы все это провернуть. Ведь там был бак пробит? Усадить на свое место чужого мужика… Да этого мужика надо еще приготовить, а потом доставить на то место, где была катастрофа… Это он в одиночку сделать не мог.
– Согласен. Но мы никого не нашли, кто мог бы ему помогать, – возразил Михаил. – Что прикажешь делать?
– Что я могу предложить? – отозвался голос. – Но если он нас кинул однажды, то сумеет кинуть еще… Мне не нравится, что мы до сих пор не знаем, остались у нас его люди или нет.
– Нет, – сказал Михаил. – За три года, без всяких контактов… Он не мог бы им платить…
– Он что, обнищал? – поинтересовался третий голос.
– Нет, он занимается золотом и немного – картами. Это скорее приработок.
– А что, недурно… – согласился голос. – Он состоит где-то?
– Да.
– А где он вообще? – спросил еще один голос. Этот голос звучал так мирно и спокойно, как будто его обладатель только что плотно пообедал и его настроения не могут испортить никакие неприятности.
Михаил посмотрел в ту сторону, откуда раздался вопрос.
– Он в Москве, – удовлетворил он любопытство спрашивающего. – Точнее, как сами понимаете, сказать не могу.
– Так, – мягко сказал голос. – Он точно состоит где-то?
– Да.
– Откуда вы это, простите за вопрос, узнали?
