– На что ты намекаешь? Какие свидетели?
– Я намекаю на то, что если с Алешей и впрямь что-то случилось, первым делом обвинят тебя. У тебя было и время, и место, и мотив…
Тот едва не пролил пиво себе на грудь, резко усевшись на постели:
– Меня?! Эта дрянь изуродовала мне лицо, и меня же еще в чем-то обвинят?! Если бы ты тогда не уговорила меня замять дело, она бы у меня попрыгала, мерзавка! Шуток не понимает, припадочная! Я ничего не сказал ее муженьку и теперь жалею, что не сказал! Семейка идиотов! Хорошие у тебя друзья!
Этот взрыв ничуть не задел девушку – та продолжала спокойно покачивать головой, как будто о чем-то сожалея. А когда брат умолк, невозмутимо повторила:
– Хорошо, если ты говоришь правду. Даже я верю тебе с трудом, что же говорить о других… Если бы я знала, что все так скверно, то бы не стала ничего говорить Лиде. Тебе трудно будет оправдаться, а мне поздно идти на попятный.
Он все еще пытался возмущаться и возражать, но сестра уже ничего не слушала. Она поставила в проигрыватель диск, вручила брату пульт дистанционного управления и спокойно вышла из комнаты, прикрыв за собою дверь.
Никому из нас никогда не узнать, какое у него в точности лицо. Наши черты искажает все – будь то зеркало, пленка или чужие глаза.
Глава 6
За окном загорелся фонарь. Лида подняла голову и медленно убрала с глаз спутанные волосы. Она больше не плакала и чувствовала себя разбитой вдребезги – каждое движение давалось с трудом, опухшие веки не поднимались. «Поздно, – подумала она. – Нужно умыться, поставить чайник… Нужно… Что-то еще».
Но на самом деле нужность всех этих действий сейчас была для нее весьма условной – она не хотела в душ, не желала чаю. Ей хотелось только одного – чтобы зазвонил телефон, чтобы открылась дверь ее комнаты и вошел Алеша. Она горячо и коротко помолилась: «Если он придет, я ни о чем его не спрошу. Пусть только выслушает меня – я расскажу все, что было на самом деле три года назад, расскажу про этот ужасный белый шрам на щеке Сергея и розовые стаканчики… Он поймет. Пусть только вернется».
Вера Сергеевна уже вернулась – в коридоре несколько раз слышались ее мягкие, легкие шаги. Она не подходила к двери, не окликала Лиду, и та не знала, благодарна она за такую деликатность или нет. Но что ей могла сказать хозяйка, которая знала Алешу всего пару суток? Что она могла о нем знать, если считала, что жилец загулял и забыл известить об этом жену?
Та постучалась в дверь ровно в десять часов. Лида с трудом поднялась с постели и нехотя открыла.
– Вернулся?
– Нет.
Они обменялись только этими словами, но их глаза и голоса сказали намного больше. Хозяйка смотрела теперь по-настоящему тревожно, и ее вопрос звучал не как простая любезность. Лида ответила чуть слышно, отведя взгляд.
– Деточка, – после паузы произнесла Вера Сергеевна, – вы поссорились?
– Нет, – сдавленно произнесла Лида. – Я не знаю, что делать.
– Ну погоди, – неожиданно тепло заговорила та. – Он еще явится, увидишь, и ему придется объясняться. Вы точно не ссорились? – И тут же ответила сама себе: – Да что я говорю, вы такая милая пара, я сразу подумала, что мне повезло с жильцами. Пойдем ко мне, ты же извелась одна.
И Лида пошла, хотя еще минуту назад она хотела, чтобы ее оставили в покое.
Она еще ни разу не заглядывала в комнату к хозяйке, и все, что знала об этом помещении, – это то, что там всегда очень тихо. Причину этой тишины она поняла немедленно. Здесь не оказалось ни телевизора, ни радиоприемника, ни проигрывателя. Никаких источников звуков, исключая саму Веру Сергеевну. Та указала девушке на кресло, обитое потертым синим плюшем:
– Садись и рассказывай.
– Но мне нечего рассказывать…
– Мужчина ни с того ни с сего не уходит, – отрезала та, отворачиваясь к приземистому буфету красного дерева и чем-то позвякивая в его глубине. – Хотя… Бывает и такое.
Она обернулась, и у нее в руках оказалось то, что Лида ожидала и боялась увидеть – бутылка армянского коньяка и две рюмки. Девушка протестующе подняла руку, но тут же ее опустила. Рюмка была чуть не насильно вложена ей в пальцы со словами:
– Выпей, одна капля тебе не повредит.
Сама хозяйка выпила, не присаживаясь, быстро налив себе полрюмки и проглотив янтарную жидкость с угрюмым, сосредоточенным лицом – будто пила лекарство. Она запила коньяк минеральной водой, прямо из бутылки, закурила и только после этих манипуляций опустилась на диван, тихонько вздохнувший под тяжестью ее тела.
– Если вы не ссорились, ему незачем было уходить, – авторитетно заявила она.
– Мы не ссорились. Я боюсь, что ему на меня наговорили, и он…
Лида осеклась. Она и так сказала больше, чем хотела. Все квартирные хозяйки, с которыми ей довелось познакомиться, почему-то требовали от нее откровенных признаний – как будто им было недостаточно квартирной платы. Лида, как могла, избегала этих задушевных бесед, ведь ее жизнь и без того протекала у всех на виду. Но Вера Сергеевна неожиданно покачала головой, как будто уже получила ответ на свой вопрос:
– Так и бывает, мужчины часто слушают не тех, кого надо. Но ты же перед ним ни в чем не виновата?
Лида покачала головой.
– Я бы очень удивилась, если бы ты его обманывала, – продолжала та. – У тебя слишком невинные глаза. Хотя… Такие глаза еще ничего не значат. – Молниеносно налив и выпив очередную порцию, она заключила: – Ты в него влюблена, хотя и говоришь, что вы прожили вместе уже четыре года. Это сразу видно – влюблена, как в первые дни. А он в тебя. Иначе бы я не стала беспокоиться!
– Его не было на работе, он не предупредил никого, что не придет… – в отчаянии повторяла Лида. – Но самое главное – он не звонит мне…
Она не собиралась рассказывать о сомнительном видении Светы в ночном клубе, так как для этого пришлось бы слишком многое объяснять. Да хозяйка и не требовала никаких подробностей. Она задумчиво пускала струйки дыма, поправляла на груди расходящийся халат и, казалось, думала о чем-то своем. Потом, вдруг опомнившись, налила себе в третий раз и, поколебавшись, медленно осушила рюмку. Лида не заметила, чтобы ее состояние очень изменилось – та выглядела не более пьяной, чем в тот момент, когда заглянула к ней в комнату. Разве что речь стала более размеренной, а взгляд – неподвижным.
– Где он прописан, твой муж? – Она несколько иронично произнесла последнее слово. – Где-то на юге, как я поняла?
– В Ростове-на-Дону.
– У него там кто?
– Родители, сестры… У него много родни, – покорно отвечала Лида, все еще не понимая, куда она клонит.
– Большая семья, – пробормотала Вера Сергеевна. – Это замечательно. Или ужасно – всякое бывает. А в Москве он задержался из-за тебя?
