Она клюнула, и мне удавалось держать ее на крючке. Пока Лариса ждала посылку, я могла быть в безопасности – она не подозревала, что статую украла я. Алла могла знать, что муж ей ничего не посылал, и если бы Лариса вздумала сама поговорить с ней, то сразу бы все поняла. Но поговорить с ней она уже не могла.
– Вы чудовище, – твердо сказала Даша. – Вы убили двух людей просто ни за что.
– Убивают и за меньшее. Ты еще скажи, что и тебя я убиваю просто так.
– Меня вообще для забавы. – Дашин страх куда-то исчез, осталось только чувство недоумения.
Смерть была слишком нелепа, слишком незаслуженна, чтобы она могла всерьез в нее поверить. Поэтому она расспрашивала Леру, пытаясь найти основательную причину для того, чтобы она, Даша, сейчас умерла. Пыталась найти причину – и не могла.
А Лера продолжала:
– Все было выстроено великолепно. Она послала меня в Венецию, чтобы я отыскала на почтамте свидетельство тому, что Демин действительно посылал что-то жене. Это свидетельство – почтовую квитанцию – я ей предъявила. Я сама послала его жене посылку, запихав туда какого-то гипсового пса, потому подписалась за Демина – его подпись я научилась подделывать по образцу на договоре, а дату отсылки замазала и поставила другую – четырнадцатое февраля. Потом пропустила квитанцию через ксерокс. Лариса даже не заметила, что я показала ей не подлинник, а ксерокопию квитанции, и поверила окончательно. Меня она больше не подозревала. Все было бы хорошо, если бы в клубе не ошивалась ты. Ты стала мне как бельмо в глазу и не говори, что проникла туда не ради меня!
Даша открыла было рот, чтобы возразить, но сказать ничего не успела -Лера, чрезвычайно возбужденная собственной исповедью, тараторила как из пулемета. Пистолет так и прыгал в ее руке, и Даша подумала, что она может выстрелить, не окончив рассказа.
– Есть еще одна интересная подробность. Демин выслал посылку в Питер, это не было ложью, но выслал он ее тебе. Это я узнала, еще когда он был жив, но меня это не колыхало – ведь там ничего интересного быть не могло. Но так оказалось легче придумать мою версию.. Так что тебе придут итальянские сапоги, но ты их уже не примеришь.
– Обойдусь без сапог, уже весна, – ответила Даша, глядя на пистолет.
Лера хрипло рассмеялась. Она говорила все быстрее, слова сливались так, словно между ними не было никаких промежутков. Она как будто произносила одно бесконечное слово, и это слово означало для Даши только одно – «смерть».
– Я бы не тронула тебя, не явись ты в клуб. Дура набитая! Ты уж получила бы свою посылочку. Не знаю, как тебе в голову стукнуло, что ты можешь расправиться со мной! Да если бы ты знала, с кем будешь иметь дело, вряд ли бы туда полезла!
– Ас кем я имею дело? – Даша вызывающе посмотрела на нее. – Пока я вижу только уродливую бабу, злую, больную и сумасшедшую!
– Но эта сумасшедшая баба, красавица моя, придумала гениальную историю! – Лера, казалось, нисколько не разозлилась, напротив – повеселела. – Ах, если бы ты знала! Золотая идея! Ведь как я вывезла из Венеции свою статую! Ни одна собака не узнала! То есть собака-то как раз и узнала, но было поздно… – Она искренне смеялась. – У Лары сдохла ее любимая сука. Сдохла в Венеции. Я сделала ей укольчик, и она отдала концы у Лары на руках. Лариса оставалась там, чтобы присмотреть, как пройдут статуи через таможню, а я взялась привезти труп собаки в Питер. Псину я распорола и запихала туда эту золотую девицу с лирой в руках. Как раз вошла. Аккуратный такой был гробик! И сейчас она там, где ее не найдут ни Лариса, ни коллекционер, ни Дух Святой! На собачьем кладбище! Под хорошим черным обелиском! Памяти суки Фортуны, чистокровного ризеншнауцера, дочери европейской чемпионки Марии-Антуанетты!
– Марии-Антуанетты? – Сознание Даши слабо зацепилось за эти слова. – А при чем тут год 1987?
– А говоришь, что ничего не знаешь! – упрекнула ее Лера. – Это год рождения Марии-Антуанетты. Лара носилась с родословной Фортуны, как дурень с писаной торбой! Старый что малый, а Лариса изрядно сдала… Нет той подвижности, нет новых идей… Все по старинке. Сколько интересных сделок она пропустила мимо рук! Но у меня все будет по-другому! Я им покажу кузькину мать!
– Верю, – просто сказала Даша. – А что будет с Любой?
– Карачун с ней будет, – пообещала Лера. – А что она тебя так волнует?
– А скажите, вы, когда звонили мне, назвались ее именем? – задала Даша давно мучивший ее вопрос.
– Я назвалась своим, – вздохнула Лера. – Но старуха у тебя совсем тупая. Твоя бабка? Будет кому поплакать. Тут и похоронит свою красавицу внучку.
– Тут давно никого не хоронят, – возразила Даша. Пистолет в руке у Леры поднялся и занял исходную позицию. Даша смотрела на него, а потом прикрыла глаза. То, что Лера сейчас выстрелит, она поняла не по ее лицу и словам, а по виду пистолета. Он, казалось, изменил выражение, словно решил, что хватит его хозяйке болтать.
– Для такой красавицы тут сделают исключение, – – услышала она голос Леры, а потом раздался выстрел.
ЭПИЛОГ
«Это все?» – только и подумала Даша, услышав негромкий шлепок. Звук был такой, словно крепкий снежок ударился о ствол дерева. А чувство было такое, словно ей, как в детстве, удалили расшатавшийся до предела молочный зуб – без всякой боли, мгновенным рывком. Она, как и тогда, ждала дикой боли, мучения, всего, чего угодно, но испытывала только удивление, что все уже кончилось. Боли не было. Не было ничего. Только тишина.
«Это не может быть смертью», – поняла она наконец и открыла глаза. То, что Даша увидела вслед за этим, было так непонятно и удивительно, что ей показалось, будто она все же умерла. Лера, только что стоявшая напротив, теперь лежала на снегу, скорчившись, спрятав голову в воротник полушубка и как-то неестественно вытянув ноги, отчего они казались чрезмерно длинными.
А рядом, на тропинке, стоял Игорь Вадимович.
– Пойдем скорее. – Он протянул к ней руку, приглашая подойти, но она осталась стоять как вкопанная. – Пойдем же! Нечего тут караулить!
Нет, – вдруг сказала она, отступая на шаг и оглядываясь. Она до сих пор не понимала, что произошло, но при этом меньше всего хотела услышать от него объяснение случившемуся. – К вам я не пойду.
– С ума сошла? Решила тут остаться? Идем-идем! Не ровен час, набежит кто-нибудь. Тогда с тобой будут разговаривать по-другому. Ну?
Он насильно схватил ее за руку и повел в глубь кладбища. Даша то бежала следом, подстраиваясь под его размашистую походку, то начинала упираться и вырывать руку. Наконец ему это надоело, и он повернулся к ней. Лицо у него было злое, или это ей казалось в тени разросшихся деревьев. Она испугалась, глядя на него.
– Куда вы меня ведете? – задыхающимся голосом спросила Даша. – Что вы хотите со мной сделать?
– Ничего, дурочка, я хочу увести тебя отсюда, – сказал он и потащил ее дальше.
