Он едва рассмотрел комнату, где Тамара постелила ему постель. Перед глазами мелькнул книжный стеллаж, сухие цветы в синей напольной вазе, темный ковер с протоптанной от окна к порогу дорожкой. Он лег и едва не застонал от удовольствия и усталости. Белье свежо похрустывало и слабо пахло чем-то очень знакомым. Проваливаясь в сон, Олег неожиданно вспомнил название этого цветка. Это было лиловое, душистое, очень ночное слово – лаванда. Мешочки с крымской лавандой всегда лежали в шкафу у его матери – крохотные, загадочные, похожие на новогодние игрушки.
Когда Олег открыл глаза, то не сразу сообразил, где находится. В темноте слабо светилась длинная узкая полоска – свет пробивался из коридора. Потом он вспомнил весь этот долгий день, похороны, библиотеку, Тамару. Который теперь может быть час?
За дверью что-то прошелестело и неожиданно шумно обрушилось на пол. Тамара негромко ругнулась. Он приподнялся на локте, потом встал, наскоро оделся и вышел.
Женщина сидела на корточках перед раскрытым стенным шкафом и разбирала рассыпанные на полу бумаги. Она так ушла в свое занятие, что вскрикнула, увидев наклонившегося над ней Олега:
– Не спишь?! Господи, напугал!
– Который час?
– Наверное, три. Я тебя разбудила? – Она снова склонилась к упавшим бумагам. Это были какие-то потемневшие, странного вида листы большого формата, сложенные в несколько раз и потрепанные на сгибах. – Я никак не могу уснуть, разбираю Машин шкаф. Хочу найти еще что-нибудь, что касалось бы Нины.
– Нашла? – Он тоже присел на корточки. – А это что такое?
– Не знаю, первый раз вижу.
Женщина взяла один лист, осторожно его развернула, нахмурилась и разложила на полу во всю ширину. Это оказалась географическая карта – судя по виду, очень старая. И очень странная – изображенные на ней земли имели совершенно непривычные очертания. Олег заинтересовался, рассматривая ее:
– Какая старина! Все надписи по-латыни… И похоже, что раскрашено от руки…
– Это не бумага, – пробормотала Тамара. – Смотри, какой странный материал! Тяжелый, плотный… Пергамент?
– Да, и очень хорошей выделки. Сколько роюсь в антикварных магазинах – такого в руках не держал. Откуда это у тебя?
– Да не у меня, у Маши, – Тамара стала разворачивать другие листы. Это тоже были карты – как определил Олег, по большей части изображавшие средиземноморские провинции.
– Они ужасно старые, – с почтением произнесла женщина. – Как по-твоему, сколько им лет? Даже прикасаться страшно!
– Боюсь ошибиться, но думаю, что век пятнадцатый.
– С ума сойти! – воскликнула она. – Маша никогда не говорила, что у нее есть такие реликвии! Откуда, что ты! Наверное, все-таки ошибаешься.
Но Олег был уверен, что определил возраст карт правильно – хотя бы приблизительно. Внизу каждого огромного листа микроскопическим шрифтом было выписано: «Theatrum orbis terrarum». Он перевел для Тамары – «Театр земель».
– Эти карты явно взяты из какого-то старого географического атласа, – пояснил он. – Взгляни, какие тут итальянские государства… В шестнадцатом веке, а тем более в семнадцатом политическая карта мира была уже другая.
Тамара почти виновато призналась, что совершенно не разбирается даже в современной географии – что уж говорить о такой давности, как пятнадцатый век! Она начала смотреть на Олега сверху вниз – несмотря на то что оба продолжали сидеть на корточках.
– И все-таки, откуда они у Маши, ума не приложу! – недоумевала женщина. – Сколько это может стоить, ну хоть приблизительно?
Олег затруднился назвать рыночную стоимость находки, но предполагал, что на приличную квартиру хватит. Тамара ему не поверила:
– Брось! Это же всего-навсего старые кусочки телячьей кожи! Даже не картины и не книги! Это вообще откуда-то вырезано!
И она провела пальцем по краям карт. В самом деле, на каждом пергаменте слева виднелись свежие, довольно неровные следы осторого ножа. Олег сложил карты вместе, сравнил срезы и нахмурился:
– Такое ощущение, что все вырезано из одного места. Видишь – неровности совпадают.
– Ты говоришь – все вместе представляло старый атлас?
– Да, он назывался «Театр земель». И уж поверь мне, Тамара, на эти кусочки телячьей кожи всегда найдется покупатель. Особенно сейчас, когда стоящих антикварных книг становится все меньше. В магазины они уже практически не поступают – расходятся прямо из подсобки или из-под полы. Безумный бум, когда можно было купить практически все что угодно, у нас уже прошел в начале девяностых или даже еще раньше. Старые коллекции распроданы, а те, кто их сохранил, не собираются с ними расставаться. А карты сейчас очень модно вешать на стенку в красивых рамках – для украшения интерьера.
С него весь сон слетел. Он перебирал пергаментные листы и ощущал сладкое волнение библиофила, которому посчастливилось сделать редкую находку. Тамара тоже волновалась, но несколько по другому поводу. Ей не давал покоя вопрос – откуда подобная вещь могла оказаться у ее бывшей свекрови?
– У них в доме никогда не было ничего подобного!
– А на ее работе? – напомнил Олег.
Тамара охнула и неожиданно села на пол. Растирая занемевшие колени, она довольно резко объяснила, что Маша скорее отрезала бы себе палец, чем позволила что-то вынести из хранилища. Да и потом – зачем ей эти карты? Не собиралась же она их продавать?
– А вдруг собиралась?
Женщина окончательно оскорбилась:
– Я тебя прощаю только потому, что ты не был с ней знаком! Хочешь сказать, что она была воровкой? Решила заработать себе на прибавку к пенсии и перед увольнением двинула эти карты из хранилища? С ума сошел!
– Ну ладно, а откуда она их тогда взяла?
Тамара решительно сложила карты – теперь она обращалась с ними более почтительно, и упаковала увесистую связку в оберточную бумагу.
– Может, это вообще не ее добро, – как бы про себя сказала она. – Может, ей их дали на хранение?
– Или на оценку?
– Да что она могла оценить? Разве что научную ценность. Хотя, ты прав, ей могли дать эти карты, чтобы посоветоваться. Вдруг кому-то досталось наследство, а что с ним делать – человек не знал? Но тогда у них есть хозяин…
– А почему она спрятала их у тебя?
– Сына боялась, – коротко ответила Тамара и закрыла шкаф. С трудом поднявшись на ноги, она прижала к груди сверток. – А еще больше, кажется, она опасалась Лики. Та могла выбросить что-нибудь, решить, что это просто старый хлам. Меня удивляет другое. Почему Маша ничего мне не рассказала? Она всегда спрашивала разрешения, чтобы положить что-нибудь в этот шкаф, хотя я его вроде как ей подарила.
– За этими картами должен прийти хозяин, – напомнил ей Олег. – Лучше бы спрятать их понадежнее. Уверяю тебя – это слишком большая ценность, чтобы хранить их вот так – среди старых газет и варенья.
