…Зачем эта самая Тамара испортила ему настроение?!
Он вернулся в ординаторскую, опять сел за шкаф и взялся за
книгу. Анестезиолог притащился за ним и вовсю флиртовал с Тамарой, и Долгов был
рад, что они заняты друг другом.
«И в этот ужасный день, еще утром, Шарика кольнуло
предчувствие», – вдруг прочитал он в книге и засмеялся.
– Ты чего, Дмитрий Евгеньевич?
– Это я читаю, – объяснил Долгов и опять засмеялся. Андрей
залез к нему за шкаф, стал тянуть книгу из рук и бросил, когда понял, что это
не анекдоты, а вполне серьезный автор – Михаил Булгаков!..
И тут зазвонил телефон.
– Это вас, – кислым голосом сказала ответившая Тамара
Павловна и сунула ему за шкаф трубку. Они очень гордились тем, что у них в
ординаторской такой современный аппарат, с переносной трубкой!..
– Дмитрий Евгеньевич?..
И никакое предчувствие не кольнуло тогда Долгова, как
Шарика, и гром не грянул, и затмения не сделалось!..
– Да?
– Меня зовут Алиса Порошина, – сказал голос в трубке. – Вы
рецензировали мою диссертацию, помните?
– Смутно, – признался Дмитрий Евгеньевич.
– Я понимаю, – сказал голос в трубке. – Вы их, наверное,
миллион написали, этих рецензий!.. Вы знакомы с моей подругой, Ирой Мерцаловой.
Дмитрий Евгеньевич согласился, что с Ирой Мерцаловой знаком.
– Она за меня хлопотала, просила вас об отзыве. Я,
собственно, звоню поблагодарить вас, – продолжала девушка сердечно. – Огромное
вам спасибо, вы очень мне помогли.
Долгов вытянул ногу в шлепанце и посмотрел, не видно ли
дырки. Вроде не видно.
– Дмитрий Евгеньевич?
– Да.
– Вы… слушаете меня?
– Да.
– Я хотела бы пригласить вас на обед, чтобы поблагодарить
лично. – Тут Долгов перестал рассматривать свой носок. – Ну, или на кофе, если
у вас нет времени! Когда вы можете?
В приглашении «на обед или на кофе» было некое
неправдоподобие, как в том самом джипе, который Долгов рассматривал из
больничного окна. Какие-то другие люди, живущие другой, возвышенной и
таинственной жизнью, могли ни с того ни с сего приглашать друг друга «на кофе»,
но к нему, Долгову, это вряд ли имеет отношение!.. Он только что сделал большую
операцию, его «жигуленок», считай, развалился на составные части, жена не
устает напоминать, что «семья голодает», – это неправда, но она все равно
напоминает! – перспективных больных у него нет и не предвидится, и Тамара
Павловна полчаса назад с пеной у рта доказывала ему, что он неудачник!..
– Простите, – сказал Долгов весело, – Алиса, да?.. Алиса, вы
уверены, что нам с вами надо пить кофе?
Из телефонной трубки прямо ему в ухо ощутимо повеяло
холодком, и Долгов вдруг устыдился. А все Тамара виновата, наседавшая на него
со своим бюстом и сочувствием!..
– То есть, – пробормотал он, – я хотел спросить, вы на самом
деле хотите пить со мной кофе?!
Девушка в трубке – Алиса, да?.. – старательно, сердечным
голосом повторила, что хотела бы лично поблагодарить многоуважаемого доцента
Долгова Дмитрия Евгеньевича за то, что он потратил на нее и ее диссертацию свое
драгоценное время.
Эту старательную сердечность тона Долгов оценил.
Кофе?.. А, черт возьми, пусть будет кофе! Летнее кафе,
плотная тень полосатого зонта, подтаивающее в вазочке мороженое, незнакомка,
осчастливленная его отзывом, – хоть кого-то он смог осчастливить!..
Они договорились на послезавтра, и встречу она назначила
где-то в центре, и Долгов еще некоторое время раздумывал, чем именно – в
финансовом смысле! – ему может угрожать кофе на двоих в центре Москвы. Ничего
хорошего не получалось, но послезавтра вроде бы на кафедре должны дать
зарплату. Эта самая зарплата в иностранном эквиваленте равнялась пятидесяти
долларам, но на две чашки кофе должно хватить, провались оно все пропадом!..
А потом про неведомую диссертантку Алису он позабыл, потому
что явился заведующий отделением вместе с одним из ведущих хирургов, и стали
«делить больных».
Эта процедура повторялась из раза в раз. Все поступившие
истории болезней приносили на сестринский пост, откуда их забирали в
ординаторскую – ну, чтоб уж не совсем на глазах у больных! – и «делили». Самых
«перспективных», то есть тех, кто потенциально мог что-то заплатить за операцию
и лечение, забирал заведующий. Менее перспективные, но все же чего-то стоящие,
доставались ведущему хирургу. Остальных делили между Долговым и парочкой таких
же недотеп. Долгов в «дележе» никогда не участвовал – во-первых, ему было не по
чину, а во-вторых, брезговал сильно.
Он совершенно точно знал, что если работать, как одержимому,
если не отказываться ни от чего, оперировать много и регулярно, и при этом еще
все время учиться – медицина ведь не стоит на месте, и то, что вчера казалось
невозможным, сегодня вполне может сойти за рядовой случай! – вот тогда ему,
может быть, и не понадобится никакая «дележка»!
Как там говорится?.. Не покупается доброе имя, талант и
любовь? Про любовь Долгов был не слишком осведомлен, но в свой талант и
упорство верил, а доброе имя нужно заработать. Вот Долгов и зарабатывал его изо
всех сил.
Иногда устройство медицинского мира его ужасало, иногда
веселило, иногда, как и большинство врачей, он сетовал на развал медицинской
школы, на отсутствие денег, на то, что сколько-нибудь стоящие врачи разбегаются
кто куда – кто в представительства иностранных фармацевтических компаний, кто в
частные клиники, кто в аптеки! Анестезиолог Андрей Петрович Курков, к примеру,
в те времена, когда совсем ничего не платили, подрабатывал на «развозе»,
развозил на запаленном маленьком грузовичке бинт и вату по аптечным пунктам в
разных концах Москвы. Иногда, когда уставал особенно сильно, Долгов ненадолго
переставал верить в то, что все как-нибудь переменится, наладится, устроится, и
будущее представлялось ему уродливым и темным, как на картинах Босха, и он
понимал, что эта вязкая гуща не провернется никогда, и он утонет, погибнет,
задохнется в болоте, – и остальные, кто на самом деле немного понимает в том,
как лечить людей, и искренне хочет это делать, утонут и задохнутся тоже!..
Но ему даже в голову не приходило бросить медицину! Он знал
совершенно точно, что не приспособлен ни для чего другого. Из него не выйдет
бизнесмена, банкира или ловкого торговца недвижимостью. Вряд ли он также
преуспеет на ниве продажи бензина, алюминия, вторсырья и подержанных
автомобилей. А впрочем, если и преуспеет, это будет уже какой-то совсем другой
Долгов, может быть, даже лучше прежнего, но все равно, не тот, не тот!..
Его жена, как-то моментально превратившаяся из смирной
провинциальной врачишки в столичную уверенную в себе даму от медицины, была
убеждена, что он просто «не хочет». Не хочет зарабатывать деньги, не хочет
«водиться» с нужными людьми, не хочет заботиться о семье и, соответственно, о
благосостоянии этой самой семьи, не хочет переходить в престижную и богатую
больницу! Маму с поезда встречать и то не хочет, все отговаривается тем, что у
него какое-то заседание на кафедре, вот и выходит, что заседание ему важнее
мамы!..
