Долгов еще раз посмотрел на дядечку, а тот на него.
Долгов смотрел сурово, хотя, пожалуй, сочувственно. Дядечка
– искательно и виновато.
Долгов понял, что из номера с рентгеном все равно ничего не
выйдет – это было совершенно очевидно. Не поедет дядька на рентген. Он в
авиации служил, и вообще непонятно, где потом искать машину! Какой уж тут
рентген!..
– Повязку я наложу. – Он присел на корточки и стал шарить по
аптечкам, которые валялись на асфальте. – Только вам все равно в больницу
придется ехать! Такие порезы – не шутка, и рану нужно обрабатывать! А я ее
сейчас ничем не обработаю.
– А может, того… зеленочкой?
– Зеленочкой? – под нос себе переспросил Долгов, нашел в
аптечке перекись водорода и твердый пакетик стерильного бинта. – Присядьте
где-нибудь! Ну, вот хоть сюда присядьте!
Он согнал с подножки грузовика водителя, который все
продолжал раскачиваться, взявшись за голову, и усадил дядечку, и еще раз
осмотрел рану. Вроде бы осколков в ней не было, но автомобильное стекло –
коварная штука! Только на иностранных машинах оно вываливается целиком, так
сказать, единым монолитом. Сотворенное же в отечестве, как нарочно, крошится в
мелкую пыль, и бог знает, сколько этой стеклянной пыли может попасть в рану!..
Телефон опять зазвонил. Долгов прижал край бинта подбородком
и кое-как вытащил трубку.
Звонил тот самый Ландышев, который на иностранный манер
произносил «халлоу!».
– Ованесов сейчас отзвонил, – неторопливо произнес Павел
Сергеевич, словно продолжая разговор. – Сказал, что вашего тяжелого как раз к
нам и привезли.
– Что там у него?
– Да не успели еще посмотреть! – язвительно сообщил Павел
Сергеевич. – Я вам только хотел сказать, что он у нас и им сейчас занимаются!
– Я понял, – Долгов прижал трубку плечом и стал бинтовать.
Смирный дядечка морщился, но даже не охал. – Спасибо вам, Павел Сергеевич.
– То-то же, – пробормотал Ландышев. – Занимайся тут для тебя
благотворительностью, а в ответ ни доброго слова, ничего!..
– Спасибо! – еще раз громко повторил Долгов, продолжая
бинтовать. – На вас одна надежда!
– Вот именно, – согласился Ландышев, и в телефоне воцарилась
тишина. Долгову некуда было деть мобильник, руки заняты, и он прижимал его к
плечу, пока бинтовал, и только затянув узел, перехватил трубку и сунул в
карман.
– Спасибо, доктор, – прочувствованно сказал дядечка и стал
осторожно, пытаясь не запачкать белоснежный бинт, опускать окровавленную майку.
– Выручили. Дай вам бог здоровья.
– Рентген сделайте, – велел Долгов докторским голосом.
Дядька ему нравился. – Только именно сегодня. Вы поняли?
– Да понял, понял, доктор!..
– Если не хотите заражения крови, – добавил Долгов, и дядька
испуганно закивал.
Гаишники растаскивали машины, и поток теперь двигался в два
ряда, и молоденький мальчишка махал полосатой палкой, а гаишник постарше что-то
писал в блокноте возле искореженной и перевернутой машины. Люди стояли вокруг
него полукругом, и тот, который был в кожаной куртке и все переживал из-за
того, что она новая, размахивал руками и бил ребром ладони о другую ладонь,
видимо показывая, как все было.
Все наврет, подумал Долгов неожиданно для себя. Есть такие.
Они врут всегда, даже когда в этом вранье для них нет никакой личной выгоды. И
этот врет.
Он вдруг почувствовал, что устал. Даже не то чтобы устал –
он уставал очень редко, а во время работы никогда, – просто хочет спать и
домой. Выспаться у него в последнее время никак не получалось. Операций было
много, и еще добавилась одна больница, в которую приходилось путешествовать
через весь город.
Он зевнул, вяло потряс брючками на коленях, которые
оказались сильно вымазанными, и полез в свою машину.
Телефон опять зазвонил, он ответил и какое-то время разговаривал
со своим аспирантом, который спрашивал, когда Долгов сможет посмотреть его
диссертацию.
Дмитрий Евгеньевич отвечал, что ни сегодня, ни завтра никак
не сможет, аспирант настаивал, а Долгов все не соглашался. Аспирант был так
себе, даже не средненький, а вовсе никакой, и возиться с ним Долгову не
хотелось, но он знал, что придется.
Этот самый, даже не то что средненький, а вовсе никакой ради
своей диссертации у профессора всю душу вымотает, когтями вытянет, каленым
железом выжжет! Ему нужна не просто диссертация, а хорошая диссертация. Он себе
и местечко давно присмотрел в чистенькой, ухоженной клиничке, где на окнах
занавески, а в коридорах раскидистые фикусы, где сидят хорошие, чистенькие,
ухоженные врачи, берущие за прием по сто долларов, где всегда внимательны к
пациентам и где так удобно и приятно работать!.. За этого аспиранта и
похлопотать есть кому, и профессору Долгову уже звонили и многозначительным
голосом поздравляли с тем, что он вырастил «достойную смену», все в лице этого
никакого!..
Долгов ничего не имел против подобного рода лечебных
учреждений, почитая их чем-то средним между профилакторием и клубом по
интересам – вылечить там, конечно, не вылечат, но, может, вовремя направят
туда, где вылечат. И против подобного рода врачей он тоже ничего не имел – по
крайней мере, они вполне безвредны, пока не берутся всерьез пользовать
пациентов и ставить диагнозы, а в качестве собеседников для заполошных мамаш,
озабоченных тем, что у чадушки на заднице выскочил подозрительный прыщик, они
вполне пригодны. Но сейчас, после крови, грязи и автомобильной вони,
диссертация никак не шла ему в голову.
– Позвоните мне в среду, – не дослушав, велел он в трубку и
нажал кнопку.
Телефон немедленно зазвонил снова.
– Да, – сказал Долгов. Он никак не мог попасть ключом в
зажигание и наклонился, чтобы посмотреть.
– Димуль, ты занят?
– Я?! – удивился Долгов. – С чего ты взяла? Я всегда
свободен!
– Димуль, можешь поговорить?
– Смотря о чем, – ответил хитрый и изворотливый Долгов,
попав наконец в зажигание. – О чем ты хочешь со мной поговорить, Белик?
– Да я все про ту женщину, которую сегодня привезли! Мне
звонили из больницы и сказали, что она от операции отказывается!
– Как отказывается, когда там без вариантов? – Долгов завел
мотор и потер глаза. Спать хотелось невыносимо. И Алиса одна в ресторане в меру
своих сил развлекает Михаила Ефимовича!.. – Да она специально из своего
Хреново-Тучинска приехала, чтобы операцию сделать! И муж ее ко мне вчера
ломился, весь на нервах!
– А сегодня ей какие-то… – тут Бэлла изящно выматерилась, –
специалисты в нашей больнице сказали, что оперативное вмешательство ей не
показано, а показано консервативное лечение.
– Бэл, там все тянется уже год! Они ко мне осенью приезжали,
и я еще тогда сказал, что нужна операция, но дама все тянула и вот наконец
собралась! Что за новости?!
