Если бы не письмо, пришедшее по электронной почте, письмо, с
которого все началось, он бы вообще давно забыл об этой истории!
Подумаешь, умер писатель!.. Как будто писателей у нас не
хватает!..
Письмо, быстро подумал Глебов. Письмо, с которого все
началось. Вернее, которым все закончилось!..
Не письмо, а бомба замедленного действия, и подложена она в
том числе и под него, Глебова!..
Он продолжал быстро соображать.
Если этот самый хирург Долгов так уж заинтересован в
расследовании смерти Грицука, значит, нужно дать ему возможность довести дело
до конца. Таким образом, он сам, Глебов, окажется ни при чем, а бомба будет
обезврежена! Ведь кто-то же прислал письмо по электронной почте, и прислал
именно ему! Значит, этот кто-то знает о том, что Глебов собирался защищать
Грицука, знает о том, что он был в больнице, знает о том, что Светлана
Снегирева была женой писателя, потому что в письме ясно сказано, что она
отравила своего мужа! О том, что она была его женой, не знал даже Чермак, и в
личном деле Снегиревой нет ни слова о ее муже, творившем под псевдонимом Ф. Б.
Ар-Баросса!
– Дмитрий Евгеньевич, – окликнул Долгова Глебов. – Вы можете
со мной встретиться?
– Когда?
– Ну… допустим, завтра в три часа дня. Приезжайте ко мне в
офис, и я расскажу вам все, что знаю.
Положим, все, что знаю, я не расскажу никогда, но ровно
столько, сколько тебе надо для твоего расследования, ты получишь!..
– Хорошо, – согласился Долгов, попадаясь на крючок.
– Мой секретарь расскажет вам, как до нас добраться. Идет?..
– Ваш секретарь может просто назвать мне адрес, и я
доберусь. Идет?
Глебов засмеялся.
– С вами легко иметь дело, Дмитрий Евгеньевич.
– Спасибо, Михаил Алексеевич.
Долгов положил трубку на стол, крутанул ее так, что она
завертелась с негромким приятным звуком, и посмотрел на Хромова.
– Ну и что адвокат? Он уже все знает? – спросил тот.
Долгов пожал плечами.
– Я ничего не понял, – задумчиво сказал он. – Почему-то до
сих пор неизвестно, что было в пузырьке из-под нитроглицерина! Я думал, он его
хоть на анализ отдаст узнать, что там за вещество, а он и не думал отдавать! А
может, врет, что не знает. Вообще, все непонятно! И если он ничего не знает о
смерти Грицука, зачем он тогда мне встречу назначает?
– А может, это он его и отравил? Странными таблетками в
пузырьке из-под нитроглицерина?! А?
– Зачем? – спросил Долгов. – Вот вопрос, зачем?
– Может, он его так достал этой своей книгой с
разоблачениями!
– Ах да, – вспомнил Долгов. – Была же еще книга с
разоблачениями!
– Или, может, его из-за нее отравили?
– Кость, это ерунда. Я тебе как ученый говорю! Если книга
уже вышла, травить из-за нее не имеет смысла! Если кто-то не хотел, чтобы она
вышла, имело бы смысл отравить его раньше, пока он ее писал или когда только
задумал! А если ее уже издали и прочитали, зачем травить автора?
– Вроде незачем, – согласился Хромов беспечно. Его все это
не касалось. – Ну что? Поедем? Или ты здесь будешь сидеть?
– Поедем, – согласился Долгов без энтузиазма. Ехать ему
никуда не хотелось.
Что-то такое он не додумал про телефон!.. Он покосился на
трубку, лежавшую на столе, взял ее и пристроил на аппарат.
Значит, он приехал, нашел Катю, хотел звонить в реанимацию,
и оказалось, что телефон не работает. Тогда он вызвал бригаду со своего
мобильного.
Ну? И дальше что?..
Дальше никак не думалось, и Долгов с раздражением решил, что
все это нужно записывать, что ли!..
Я не сыщик. Я просто хирург! Я не умею думать о телефонах,
которые не звонят, и о таблетках, которые оказались подменены какими-то другими
таблетками! Я лечу людей, и мой учитель, профессор Потемин, говорил когда-то,
что врач должен думать в основном о своей работе и лишь немного о том, на какой
фильм повести вечером подружку.
– Что подружка, – говорил профессор Потемин. – Была одна,
стала другая! Опоздал на свидание, так она подождет! А если диагноз опоздал
поставить, человек и помереть может!..
– Пошли, – сказал он Косте, покосился на хирургическую
пижаму с завернувшимся рукавом, еще больше от этого расстроился и натянул
пиджак.
Он вышел из кабинета, и Костя вышел следом за ним, и тут
телефон снова зазвонил.
– Подожди, – попросил он Хромова и вернулся в кабинет.
– Ну, этак мы до вечера не уедем! – сказал тот.
Долгов махнул на него рукой.
– Да.
– Дмитрий Евгеньевич?
– Да.
– Меня зовут Андрей Кравченко. Помните?
– Нет.
– Вы меня спасли… ну, авария на МКАДе. Помните?
– Нет. У вас какие-то проблемы?
Человек в телефоне растерянно молчал.
Терпение, терпение, напомнил себе Долгов. Черствое отношение
к пациентам, которое так любят обсуждать в прессе, должно смениться мягким и
нежным. Врач должен любить больного, холить его, лелеять и нежить – так,
кажется?..
– Говорите, – предложил Долгов помягче. – Я вас не помню, но
это не имеет никакого значения!
– Вы не можете меня не помнить, – твердо сказал человек, –
вы меня спасли. Вы спрашивали у меня, кто такие менеджеры, а потом приезжали ко
мне в больницу.
И тут Долгов вспомнил:
– Ну да, конечно! Извините, Андрей. У вас какой-то срочный
вопрос?
– Да, Дмитрий Евгеньевич. Я был у вас в триста одиннадцатой,
но мы с вами тогда так и не увиделись. У вас в больнице в тот день умер больной
по фамилии Грицук.
– И… что?
Человек в телефоне помолчал.
– Это я его убил, Дмитрий Евгеньевич.
– Отлично, – сказал Долгов. – Просто прекрасно.
– Мне нужно с вами поговорить.
– Давайте поговорим, – согласился Долгов.
В том, что звонит ненормальный, он был совершенно уверен.
Надо же, а тогда, на МКАДе, этот парень ему понравился. Он его отлично
помнил!..
– Когда?
– Давайте завтра, а? Сегодня у меня уже назначена встреча,
так что лучше всего завтра. Позвоните мне примерно в это же время, и мы с вами
поговорим.
Человек опять помолчал.
– Дмитрий Евгеньевич, – произнес он даже с некоторым укором,
– я говорю совершенно серьезно. Я видел этого Грицука. Я говорил с ним. Заходил
к нему в палату. Это я убил его, понимаете?! Я десять лет об этом мечтал. И
сделал это. И теперь мне нужно поговорить с вами. Перед тюрьмой.
