– Понял, спасибо, – просиял гаишник, еще немного подумал,
повисел у Долгова на окне, потом отступил, опять почесал за ухом и спросил: –
Может, вас проводить? Вы же вроде торопитесь! Машинка бы проводила, ласточкой
долетели бы!
Долгов очень красочно представил себе, как подруливает к
ресторану, где Алиса все еще развлекает Михаила Ефимовича, в сопровождении
милицейской машины, как сине-красные всполохи мигалки зажигательно и несколько
даже по-дискотечному озаряют мирную Маросейку. Еще он представил, как Алиса
непременно хлопнется в обморок, а Михаил Ефимович начнет хохотать и
интересоваться, за что именно Долгова наконец-то «повязали»!
– Провожать не надо! – сказал профессор громко, стараясь не
смеяться. – А маму я посмотрю, конечно! Ты звони!
И тронулся наконец-то с места.
– Але, Мария Георгиевна!
– Я здесь, Дмитрий Евгеньевич.
– Простите, что так долго, я же говорил, что перезвоню!
– А я говорила, что вопрос пустяковый!
– Все равно мне… неудобно, – пробормотал Долгов, встраиваясь
в поток. – Вы про завтрашний день?
– Зря вы от сопровождения отказались, – помолчав, все-таки
съехидничала анестезиолог, – ох, зря, Дмитрий Евгеньевич, дорогой вы мой! И
почетно, и приятно!
Долгов молчал.
Он умел так молчать, что все, даже самые неосведомленные,
сразу понимали, что тему лучше не развивать, а переключиться на какую-нибудь
другую, и побыстрее!.. Мария Георгиевна как раз была осведомленной.
– Я хотела спросить, во сколько вы завтра планируете начать
и кого первого подавать.
– Мне чем раньше, тем лучше, Мария Георгиевна. Давайте в
полдевятого начнем, только точно, без опозданий. Чтобы человек уже лежал и… все
такое.
– Это значит, мне на работу нужно приехать к семи, что ли, я
не поняла?
– Мария Георгиевна, ну вы же знаете!
– Знаю, – сказала она, и в голосе у нее звучали какие-то
странные, то ли уважительные, то ли, наоборот, насмешливые нотки. – И вот
клянусь вам, если бы не вы, Дмитрий Евгеньевич, а кто другой мне сказал, чтоб я
к семи на работу приперлась, я бы!..
И совершенно изменив тон:
– Кого первого берем?
– А вы кого предлагаете?
– Я предлагаю желудок.
Долгов подумал немного.
– Ну хорошо, давайте желудок, потом желчный пузырь, а следом
девушку. Да?
– Думаю, да.
– Или нет. Давайте девушку сначала, а потом уже этих. С ними
по крайней мере все понятно, а у нее могут быть осложнения.
– А если у нас с ней все затянется? У нее же там проблемы
какие-то?
– В клинике у нее не все сходится с данными обследования, –
сказал Долгов и еще немного подумал. Трубка ждала. – Ну, хорошо, Мария
Георгиевна, тогда давайте, как вы предлагаете, сначала желудок, потом пузырь, а
потом уже ее!
– А все-таки зря вы, Дмитрий Евгеньевич, от милицейского
сопровождения отказались!
И они попрощались до завтра, вполне довольные друг другом.
Мария Георгиевна заведовала отделением реанимации в триста
одиннадцатой клинической больнице, и лучшего анестезиолога еще свет не рождал.
Долгов старался оперировать только с ней, даже когда это было не слишком
удобно, даже когда остальные обижались, даже когда приходилось оперировать в
других больницах, где, разумеется, никаких пришлых анестезиологов не жаловали.
Телефон опять зазвонил, когда он съезжал со МКАДа в город.
– Дима, – сказала Алиса приглушенно, явно закрыв трубку
рукой, – я ему уже рассказала все, что знала!
– Переходи к тому, чего не знаешь.
– Дим, ты где?!
– Уже недалеко, – лихо соврал Долгов. – Тебе осталось
продержаться совсем недолго.
– Да я уже не знаю, о чем с ним говорить!
– Расскажи ему биографию Христиана Теодора Альберта
Бильрота.
[1]
– Зачем?!
– Ну, чтоб вам было о чем поговорить. Вдруг она его увлечет?
В смысле, биография Бильрота увлечет Михаила Ефимовича.
– Дим, у тебя точно ничего не случилось?
По голосу и по вопросу было абсолютно понятно, что отвечать
нужно правду, только правду и ничего, кроме правды.
– Алисочка, – сказал он специальным подхалимским тоном, – я
ехал по МКАДу, и там, где поворот, знаешь, от сороковой больницы…
– Знаю, там всегда аварии!
– Вот именно.
– Дима, ты попал в аварию?!
– Нет, я не попал в аварию. В аварию попали другие люди, и я
довольно долго с ними возился.
– И… что? – спросила она тихо. – Всех спас?
– Ты как гаишник! – рассердился Долгов. – Он тоже спрашивал
какие-то глупости в этом духе!
– Понятно.
– Да все нормально, правда! Я тебе потом расскажу. – И тут
он подумал, что нужно обязательно позвонить в сороковую или даже съездить,
узнать, как там тот самый, с кровотечением и «острым животом», Андрей или
Сергей, он уже и не помнил точно!..
Профессор Потемин часто повторял, что хороший врач обязан
заниматься пациентом – от начала и до конца лечения. Плох тот хирург, который
умеет лечить только «ножиком». «Ножик» – великая штука, но больного нужно еще
уметь выхаживать и, как это ни банально, заботиться о нем.
Долгову нравилось слово «выхаживать» – что-то старомодное
было в нем, старомодное и очень надежное!..
– Я скоро буду, – сказал он в мобильник, где уже пиликал
параллельный вызов. Профессор быстро оторвал трубку от уха, чтобы посмотреть,
чей именно вызов, и не узнал номер. Значит, какой-нибудь новый или только что
поступивший больной. – Жди меня и налегай на биографию Дюбуа-Реймона.
– Ты же сказал: Бильрота!
– Реймон тоже великий врач, ничуть не хуже твоего Бильрота,
– быстро выговорил он. – Ну все. Пока.
– Я тебя жду, – сказала Алиса очень тихо.
Она могла бы сказать – я тебя люблю, я все время по тебе
скучаю, несмотря на то, что мы много лет вместе и уж должны бы привыкнуть друг
к другу! Еще она могла бы сказать – приезжай скорей, я замучилась без тебя, ты
очень долго не едешь, а завтра у тебя тяжелый день, и мы опять ни о чем не
поговорим, и когда наконец доберемся до дома, ни у тебя, ни у меня уже не будет
сил на беседы.
