– Подождите меня, – приказал Дмитрий Евгеньевич Андрею. Не
попросил, а именно приказал. – Только никуда не уходите. Я сейчас вернусь.
Он выбрался из-за стола, зачем-то кивнул Андрею, вышел в
коридор и прикрыл за собой дверь.
Он повернул за угол и посмотрел на пожарный щит, висевший на
стене. Все было на месте, только два крючка свободны. Долгов понятия не имел,
что могло висеть на этих крючках. Лом? Багор? Лопата?
Сколько шуму было, когда устанавливали этот щит! Терентьев
матерился, пожарные являлись почти каждый день проверять, соблюдаются ли меры
безопасности, и курили на лестнице с кислыми осуждающими физиономиями.
Оказалось, что добыть щит не так-то просто, его нужно еще «согласовывать» в
местном отделении ГО ЧС – Долгов никогда не знал, что это такое! – и только
потом водружать на стену.
«Ответственный за противопожарную безопасность», – было
написано на щите, а фамилия никакая не указана! Нету ответственных! Пониже была
еще более странная надпись: «Инструкции получить в комнате номер 233».
Выходит, все правильно?!
Да нет, быть такого не может!.. И потом, мотивы? Какие могут
быть мотивы?!
Долгов некоторое время постоял перед щитом, потом потрогал
пыльный крюк, неровно выкрашенный красной краской, и пошел в туалет.
Там было темно, и привычным движением он нашарил на стене
выключатель. Желтый жидкий свет озарил крохотное помещеньице с раковиной,
детсадовским шкафчиком, чистым полотенчиком на крючке и не закрывающейся
дверцей во «второе отделение», где был непосредственно унитаз.
Унитаз Долгова в данный момент не интересовал.
В коридоре раздались шаги, и Долгов быстро прикрыл дверь.
Он вздохнул, немного задержал дыхание, помотал головой из
стороны в сторону, разминая шею, как всегда, перед трудными и долгими операциями.
Проделав все это, он насупился и заглянул за шкаф.
Предмет, который он искал и хотел найти, оказался именно за
шкафом, и правильность собственной догадки вдруг поразила его.
Да нет, сказал себе профессор Долгов, разглядывая короткий
пожарный ломик. Этого просто не может быть. Ну, потому что не может быть, и все
тут.
Он знал, что трогать руками ломик нельзя, и даже полез в
карман халата проверить, не завалялись ли там хирургические перчатки! Конечно,
никаких перчаток не было, и Долгов взял с крючка полотенце, аккуратно обмотал
ломик и понес его в кабинет, чувствуя себя отвратительно.
Его посетитель сидел на стуле, опершись локтями о колени и
закрыв ладонями лицо. Дверь, которую распахнул Долгов, чуть не дала ему по
голове.
– Извините, – пробормотал Дмитрий Евгеньевич и сунул
обернутый полотенчиком ломик в угол.
– А… что это такое?
– Что? А, это лом!
Андрей посмотрел на Долгова недоверчиво.
– Зачем он вам?
– Я собираюсь вас стукнуть, – совершенно серьезно объявил
Долгов. – Чтобы вы немного пришли в сознание. Хотите?
И тут дверь снова распахнулась, отлетев почти к стене,
ударилась о стул, и человек сказал громко с порога:
– Прошу прощения. Я вас еле нашел. Можно к вам, Дмитрий
Евгеньевич?
– Заходите, Михаил Алексеевич!
Адвокат зашел, повертел головой в разные стороны и глянул на
профессора с веселым изумлением.
– Небогато живете, Дмитрий Евгеньевич!
Наверное, в прежние времена, казавшиеся неизмеримо далекими,
примерно неделю назад, Долгов обиделся бы на Глебова и счел бы его самого
высокомерным, а замечание неуместным, но те времена давно минули!..
– У нас больница, Михаил Алексеевич, – сказал он весело, – а
не банк! Знакомьтесь, это Андрей Кравченко. Он уверен, что писатель Грицук умер
от горя, когда его увидел.
– Он умер не от горя, – растерянно пояснил Андрей, – а от
страха…
– Убить человека не так-то просто, – перебил его Долгов. –
Извините меня, Андрей! Сэр Чарльз Баскервилль умер от страха в тисовой аллее,
когда увидел привидение. Но это просто писатель придумал, понимаете? Хотя,
конечно, более талантливый, чем покойный! Грицук был здоровым человеком, и
умереть от страха ему было бы… сложно.
– Что вы хотите этим сказать?!
Долгов посмотрел на Андрея, а потом на Глебова, который
разместился на свободном стуле как-то так, что было понятно – его ничуть не
смущает окружающая обстановка и чашки на подоконнике. У него есть дело, и он
пришел именно затем, чтобы закончить это дело!
– Я хочу сказать, что вы не имеете никакого отношения к
смерти Евгения Ивановича Грицука! Должно быть, вы на самом деле хотели его
убить, но убили его… не вы.
– А кто? – Андрей переводил взгляд с одного на другого.
– Я нашел все, что имеет отношение к покойному, – объявил
Глебов значительно. Он обращался только к Дмитрию Евгеньевичу, на Кравченко
даже не взглянул ни разу.
В прежние времена Долгов бы его за это осудил, а в нынешние,
наступившие совсем недавно, не стал.
– Вот краткая биографическая справка. Вот фотография его
прежней семьи – жена и два сына. Это официальная справка о доходах. А вот это
реальная! Взгляните, Дмитрий Евгеньевич!
Долгов помедлил и придвинул к себе бумаги, которые
раскладывал перед ним Глебов.
Фотографию он смотреть не стал. Он и так отлично знал, кто
на ней изображен, и от этого знания ему было трудно.
Прочитав справку о доходах – реальную! – Долгов пробормотал:
– Ничего себе!..
– Вот именно. Наследники автоматически становятся очень богатыми
людьми, Дмитрий Евгеньевич!
– Наследники – это кто, Михаил Алексеевич?
– В данный момент законная супруга, то есть госпожа Светлана
Снегирева. В случае ее недееспособности или смерти все получает старший сын. Да
вот же он, на фотографии!..
– Я знаю, – негромко сказал Долгов.
– Как?! – весело поразился Глебов. – Уже знаете?!
– Ну да.
Они помолчали. Глебов качал ногой. Долгов изучал документы.
Андрей нервничал с каждой минутой все сильнее.
С тех пор, как не стало его самого, такого, каким он был до
той, главной в его жизни катастрофы, он был уверен, что Светланы не стало тоже.
Он не мог, ну, просто совсем не мог слышать, как ее имя произносят чужие,
равнодушные люди – словно она на самом деле обычный, живой человек! Он не мог
слышать, как эти люди называют ее женой Грицука и еще рассуждают при этом, что
именно она наследует!..
