Впрочем, адвокаты и врачи должны быть беспристрастны! Ничего
личного, ничего личного, чтоб ты провалился совсем!..
– Евгений Иванович, – начал Глебов обычным голосом, не
сдобренным кленовым сиропом, – я ваш адвокат и сделаю все для того, чтобы у вас
и издательства не возникло… ненужных проблем.
– Да уж, от проблем вы меня увольте, господин адвокат!
– Я постараюсь, – повторил Глебов с нажимом и улыбнулся.
Расстегнутый портфель он держал за ручку, бумаги выехали из него, угрожая
вот-вот вывалиться на ковер. Глебов не обращал на это никакого внимания. – Но
это не так просто, как, может быть, вам кажется. На нас подали в суд сразу
несколько…
– На нас – это на кого? – спросил прозорливец с прежней
тонкой улыбкой.
– Лично на вас, как я уже сегодня вам сообщал. И ваше
издательство обеспокоено…
– Ну, проблемы издательства меня не касаются! – вспылил
прозорливец. – И если бы вы только знали, молодой человек, куда бы я засунул и
издательство, и вас, и этих, что в суд подали, мало бы никому не показалось!
Была б на то моя власть и воля!..
Это означает, быстро подумал Глебов, что сейчас у тебя нет
ни воли, ни власти, ведь так? И если ты весь из себя такой умный, сильный и
тертый калач, как же у тебя выходит – что на уме, то и на языке?!
Подумав так, он развеселился.
Ничего личного, как же!..
– Да мне только рукой махнуть, и я буду на Багамах, и в
гробу я видал суды всякие! – гневался клиент.
– Ну, пока вы не можете улететь даже в Тамбов, Евгений
Иванович.
– Это вы на подписку о невыезде, что ли, намекаете, господин
адвокат?! Да я чихать хотел на эту подписку! Десять и еще один раз! Что мне эта
филькина грамота?! Да вы хоть знаете, какие у меня связи?!
О связях Глебов был отлично осведомлен.
– А если знаете, так чего вы мне про подписку толкуете?! Я
остаюсь, только чтобы весь цирк до конца доглядеть, вдруг еще что-нибудь
интересное покажут!
Глебов поглубже затолкал в портфель бумаги и наконец
застегнул его.
Ты здесь остаешься, потому что деваться тебе некуда, опять
подумал он со ржавым мысленным скрежетом. Никто из «старых друзей» не ринулся
тебя спасать, никому ты не нужен, и прекрасно знаешь об этом!
Потенциальный подзащитный пристально посмотрел Глебову в
лицо и вдруг сказал плачущим голосом:
– А если вы не хотите меня защищать, то я скажу, чтоб
адвоката мне поменяли! Что это такое?! Я еще должен перед мальчишкой
оправдываться!
Сорокалетний Глебов, выигравший десяток очень громких
процессов и не один десяток менее громких, длинно вздохнул.
Можно, конечно, сказать Ярославу, чтобы нашел для своего
автора какого-нибудь другого адвоката, но… отступать не хотелось, да и дело
казалось не слишком сложным. Подзащитный, конечно, не очень приятный человек,
но не бросать же из-за этого дело, которое еще даже не началось!
– Евгений Иванович, – Глебов присел на стул возле громадного
стола на четырех стеклянных квадратных ногах, подсвеченных изнутри. И кто это
придумал поставить в рабочем кабинете такой стол?! Наверняка дизайнерша,
изучавшая ремесло в столице мира городе Париже, и наверняка зовут ее Изольда! –
Вы напрасно рассердились на меня. У нас с вами пока нет никакого контакта, а
мне необходимо, чтобы он был. Ну по крайней мере желательно! Я не смогу вас
защищать, если так и не пойму, зачем вы написали эту книгу, да еще вписали туда
людей под настоящими фамилиями! И не последних людей!
Глаза у Евгения Ивановича сделались непроницаемыми. Эту
науку, как изменять взгляд, он тоже усвоил отлично. Глаза у него то искрились
весельем, то горели озорным огоньком, то вспыхивали гневом, то становились
непроницаемыми. Глебов так и видел, как Евгений Иванович репетирует перед
зеркалом, заложив руку за лацкан пиджака.
А теперь давай гнев, говорит он себе, и послушно гневается
по собственному заказу!
– Эта книга – пророчество, – сообщил Евгений Иванович
значительно и из взора непроницаемого быстренько сотворил взор проникновенный.
Руками он все время шарил по столу, и это отвлекало Глебова, мешало
сосредоточиться.
– В каком смысле? – уточнил адвокат, стараясь не
раздражаться. – То есть в этой книге вы говорите о будущем? О реальном будущем?
– Пророчество, – повторил Евгений Иванович еще более
значительно.
– Так. – Глебов снова открыл портфель и извлек на свет божий
тяжелую холодную книгу в солидном неброском классическом переплете, пестрящую
закладками. Портфель он бросил на пол. Застежка открылась, и теперь портфель
напоминал замученную собаку с высунутым языком. – Вот здесь, страница тридцать
четыре, написано, что президент «Омега-банка» Сикорский в девяносто восьмом
году лично организовал дефолт путем подкупа должностных лиц и устранения
тогдашнего генерального прокурора Синяева, который, как всем известно, был
найден возле своего подъезда с несколькими огнестрельными ранениями. Синяев
чудом выжил, а его водитель погиб. Дело так и не было раскрыто.
Евгений Иванович монотонно и недовольно кивал.
Должно быть, в данный момент он изображал Льва Николаевича
Толстого в момент зачитывания Софьей Андреевной вслух счетов за сено и шинельки
для старших сыновей.
– На странице сто семнадцатой речь идет о первой чеченской
кампании и о том, что генерал Ворон вместе с олигархом Сосницким, который тогда
еще проживал не в Лондоне, а в Москве, ездили в Грозный к Дудаеву и привезли
ему наличными три миллиона долларов для вооружения чеченских ополченцев и
оплаты арабских наемников. – Глебов мельком взглянул на недовольного пророка. –
Сто сорок седьмая страница. Здесь действующий президент дает указание
расстрелять другого олигарха, Дмитрия Белоключевского, и его расстреливают на
даче вместе с женой, причем в расстреле принимает участие министр обороны
Сергей Петрович Петров.
– Ну да, да, я же сам это писал! Я все отлично помню, зачем
вы мне это цитируете?!
– Генерал Ворон на нас подать в суд не может, потому что
разбился на вертолете. Дудаев тоже не может, его убили. – Глебов аккуратно
закрыл злополучную книгу. – Сосницкий жив и здоров, хоть и в Лондоне.
Белоключевский тоже жив и в Москве по-прежнему. И президент вроде бы в добром
здравии и на своем посту. Синяев – министр юстиции, а Петров – министр обороны.
Ну, президента можно исключить, ему до нас с вами, Евгений Иванович, никакого
дела нет. На нашу долю Белоключевского, Синяева и Петрова хватит за глаза. Если
все, что написано в вашей книге, имеет под собой реальную почву, значит, мы с
вами будем добывать документы, свидетельские показания и упирать на то, что вы
разоблачили заговор, да еще какой!.. В этот заговор были вовлечены не только
армейские генералы, но и самые богатые люди страны, чиновники и даже президент!
– Глебов приостановился и посмотрел в окно. – Такого заговора со времен
убийства Цезаря мир еще не видал, да и про тот заговор мало что известно!
