Никаких угрожающих жестов он не делал, но и убежать бы ей не дал – парень был настороже. И этот его пристальный взгляд… Она выпрямилась и почти беззаботно улыбнулась:
– Ну да, а что?
– Что? Ничего. Откуда я тебя знаю, а? – Он бесцеремонно ее оглядывал – с ног до головы. – Точно где-то видел. Мы знакомы или нет?
– Да нет, говорю тебе! Я…
– Только не говори, что ты Васькина подружка, – перебил ее парень. – Я всех его девчонок знал, он мне все рассказывает в деталях. И про тебя тоже рассказал – как ты сюда залезала, как расспрашивала про Ирку… Ты Иркина подружка, что ли?
– Вроде того, – с вызовом ответила она. Отступать было некуда – и девушка это прекрасно сознавала.
– Вроде или правда? – насмешливо уточнил он. Достал из кармана рубашки сигареты и закурил, пуская дым ей в лицо.
Она не шелохнулась – только отвела взгляд и стала с преувеличенным интересом рассматривать крыши.
– Я ее знаю, – сказала она наконец. – Что ж тут такого?
– А на черта расспрашивала про нее Ваську?
– Он же твой брат, – заметила Дуня.
– У него своя жизнь, а у меня своя! – резко сказал Петр. – Нечего к нему лезть, если хочешь что-то спросить у меня.
– И он ответил мне то же самое! – Она пыталась сохранять легкомысленный беззаботный тон.
Петр в несколько быстрых затяжек докурил сигарету и бросил ее в пролом. Девушка проследила за тем, как та упала в кучу битого кирпича, рассыпая яркие искры. Да, если спрыгнуть, не пользуясь деревянной лестничкой, – поломаешь ноги. А если не прыгать – не успеть, он схватит ее за руку… Там, внизу, было уже совсем темно. А на крыше все еще сохранялся мягкий вечерний свет.
– Ты врешь, что знала Ирку, – сказал он наконец. – Ты же из института. Ты училась с тем рыжим парнем, который умер. Сама рассказывала и матери, и Ваське.
– Ну и что? – возразила она. – Через этого рыжего я с Иркой и познакомилась.
– Ах вот как? – Он снова принялся ее разглядывать. – Видел я тебя, только где… А, черт!
Его взгляд остановился. Дуня сообразила – он наконец вспомнил.
– На вечеринке, – произнесла она, храбро встречая его взгляд.
Сумка была раскрыта – она успела расстегнуть молнию еще в тот момент, когда услышала, что кто-то взбирается на чердак. Стоило опустить туда руку и схватить баллончик… А там – если, конечно, газ еще не выдохся, – она выиграет пару минут. Сломанная лестница, которая так ее пугала, теперь казалась милой, безопасной и желанной. Она повторила:
– На вечеринке ты меня видел. Ты привел туда Ирку, чтобы свести ее с Леней. Там ты меня и заметил. Стоял на балконе, кашлял и курил сигарету за сигаретой. И ушел уже после того, как Леня увел твою девушку.
Ею овладело восхитительное чувство – чувство, что сейчас она сильнее и хитрее, чем он. И не только из-за газового баллончика – ненадежной в общем-то защиты. Она увидела в его глазах целый калейдоскоп различных чувств – изумление, непонимание и еще… страх. Но только на краткую долю секунды. В следующий миг он уже схватил ее за плечи – и она не успела увернуться.
– Сука! – выдохнул он ей в лицо, и Дуня инстинктивно зажмурилась. Она ощутила, как ее тряхнули и даже чуть оторвали от крыши. А когда она открыла глаза, то увидела его лицо совсем рядом – страшное лицо, внезапно покрасневшее, искаженное… И еще увидела край крыши – самый край… И тут девушка поняла, куда он ее тащит.
Глухой узкий «колодец». Полтора метра на полтора. Высота – семь этажей. Ни единого выхода, если, конечно, не считать зашторенных, наглухо закрытых, слепых окон. А на дне, в кромешной гнилой тьме, среди застоявшихся луж и мусора…
Она взвизгнула, и он снова тряхнул ее – так сильно, что у девушки клацнули зубы. Дуня попыталась опуститься на колени, чтобы оказать хоть какое-то сопротивление, но это сделать не удалось. Он был сильнее, намного сильнее… Сумка съехала с ее плеча и теперь болталась на локте. Ей удалось опустить туда пальцы, и она сразу ощутила холодную, чуть жирную на ощупь поверхность баллончика. Сбив пальцем колпачок, девушка вырвала баллончик и, чуть не вывихнув себе руку, изогнулась, направляя струю газа прямо в глаза Петру.
– …!
Он тут же выпустил ее и зажал лицо ладонями. Дуня рванулась к пролому, присела на край и быстро спустилась на нижний чердак. Оттуда – вниз, едва ли не по стене, как муха, цепляясь за обломанные кирпичи и остатки железного каркаса. Но он уже опомнился – добравшись до первой нормальной ступеньки и подняв голову, она увидела, как свет в проломе заслонила его фигура. Снизу он казался более плечистым, чем лицом к лицу.
– Стой, …!
Она поймала себя на том, что всхлипывает, – но слез не было. И не было сил бежать – у нее подкашивались ноги. А он уже принялся спускаться по железным выступам, торчащим из стены. И видя, как ловко Петр с ними управляется – явно не в первый раз, – Дуня подняла баллончик и снова нажала на пульверизатор.
Она и сама задохнулась от ядовитого, мерзко пахнущего облака, которое заволокло провал, но пальца не отпускала. Глаза девушка крепко зажмурила, чтобы в них не попала раздражающая жидкость. И не открыла их, даже когда услышала дикий крик и глухой, близкий удар, отозвавшийся где-то у нее под ногами.
Кашляя, она спустилась на один пролет, добралась до окна на площадке и попыталась его открыть, но это сделать не удалось. Дуня вытерла слезящиеся глаза и осмотрелась. Ни в проломе, ни на полуразрушенной лестнице парня больше не было. Зато внизу, на ступенях между седьмым и шестым этажом…
Там копошилась, охала и сипло стонала темная масса, которая пыталась выпрямиться и приобрести человеческие очертания. Дуня с ужасом и неверием смотрела вниз, пока не поняла – это Петр. Он упал вниз – туда, куда она так боялась упасть сама. И еще поняла одну вещь – там ей не пройти.
Парень поднял голову и увидел ее наверху – девушка была хорошо освещена светом, падавшим в чердачный люк. Он дико завыл:
– Иди сюда, сука! Иди сюда, говорю!
И она в самом деле стала спускаться, будто послушавшись его. Не веря своим глазам, парень следил за ней. Он как-то странно покачивал головой, будто пытаясь стряхнуть с волос воду. Так отряхиваются мокрые собаки. Но Дуня шла вовсе не к нему. Оказавшись перед дверью квартиры, где жили Врачи, она нажала кнопку звонка и не отпускала ее, пока изнутри не послышался раздраженный старческий голос:
– Ну иду, иду, сколько можно!
– Откройте! – крикнула Дуня. – Анна Петровна, откройте, это я!
Глава 17
Дверь закрылась за девушкой, и Дуня тут же поспешила накинуть массивный крюк, не удовольствовавшись слабеньким замком-защелкой. И не зря – снаружи в одну из створок немедленно что-то глухо ударило. Потом еще раз и еще. Удары были не слишком сильные, но пугающе настойчивые. Девушка прижалась к стене, пытаясь перевести дух, но это не удавалось, – этот проклятый стук никак не прекращался, и ей начинало казаться, что так стучит ее собственное сердце.
