Маша отвела глаза:
— Говорить не о чем.
— Всего несколько минут, — продолжал умолять тот, — В кафе, во время обеденного перерыва!
— Ни в какое кафе я с тобой не пойду, — она выделила голосом слово «с тобой» и наконец сняла кольцо.
Со звоном положила его на прилавок:
— Напрасно потратился. Вообще к чему что-то обсуждать? Ты подарил мне незабываемый вечер, а теперь — это?!
И она презрительно усмехнулась. Это получилось у нее очень хорошо — Дима окончательно сник. Охранник, все время не сводивший с них глаз, несколько успокоился. Слепому было видно, что здесь происходит выяснение личных отношений. Продавщицы из соседних отделов и рады были подобраться ближе, да не могли — их осаждали покупатели, желавшие приобрести что-то для родных и любимых. Напротив прилавка Маши неожиданно запел и заплясал искусственный Дед Мороз. Его поставили тут уже неделю назад, и он потрясал всех своим переменчивым нравом — иногда пел и плясал, как полагается — с интервалом в десять минут. А иногда — хоть ты тресни — всех игнорировал. Дима вздрогнул и обернулся. Маша невольно улыбнулась:
— Легко тебя напугать!
— Я ведь немного прошу, — пробормотал тот, перегибаясь через прилавок. — Несколько минут в кафе…
Неужели ты…
— Ладно, — она сказала это только затем, чтобы отвязаться — у ее прилавка уже толпились люди. — Освобожусь через час.
После его ухода кольцо оставалось лежать на прилавке еще несколько минут. Оставлять драгоценности без присмотра было строжайше запрещено. Украдут, смахнут в рукав — будешь платить сама. Но это кольцо было оплачено. «Да еще как оплачено! — думала Маша, косясь на изящную оправу и крупный камешек, — моими слезами». Наконец среди диалога с нервной покупательницей, которая сама в точности не знала, что ей надо, девушка не выдержала и надела колечко. Оно понравилось ей — скромное, неброское, но в то же время симпатичное. "Сумел же выбрать, гад! Только что я папе скажу? Мама-то обрадуется — мне подарки дарят… Ничего, навру, что сама купила.
Это же не бриллианты!"
— О, нет, — говорила она, обращаясь к нерешительной покупательнице. — Это пустые слова, что дарить жемчуг — к слезам. Напротив, созерцание жемчуга благотворно действует на перевозбужденную психику, приносит покой и умиротворение! Но вы правы — в качестве свадебного подарка он, действительно, не годится. Тут сложились предрассудки… Я рекомендую вам александрит. Взгляните, какая прелесть! Редкий случай! И очень миленькие цирконии — обратите внимание на огранку!
Склонившись над прилавком, Маша уговаривала покупательницу, а сама думала о том, что Дима ждет ее сейчас снаружи, сидя в своей машине. Ждет — но зачем? Ведь с Татьяной он порвал окончательно, подарок купил не жене, а ей… Неужели он ее любит? Как это понимать?!
* * *
— Я понимаю, ты не можешь простить, — говорил он, то сцепляя, то разнимая пальцы. Они сидели в углу переполненного кафе — в последние дни года они другими и не бывают. Девушка сразу обратила внимание на то, как психовал Дима, пытаясь найти тихое местечко.
Однако этого ему сделать не удалось. — :
— Однако понять-то ты меня можешь?
Маша осторожно поворачивала на блюдечке чашку с кофе. Ничего другого она взять не пожелала. Дима заказал для себя коньяк, хотя и был за рулем. Теперь ей было все равно, а вот в другое время она бы его остановила.
— Зачем ты явился? — спросила она, не сводя взгляда с чашки. Ее невыносимо раздражал его подарок, от кольца просто сводило палец, как в сказке о Хозяйке Медной горы. — И что тут; понимать? Ты обманывал сразу трех женщин. Чемпион! , — Маша, — он потянулся было к ней через столик, и девушка отшатнулась, будто увидела гадюку. Дима сник, но не сдался.
— Ты просто еще слишком молода, чтобы понимать такие вещи; — чуть не шепотом сказал он. — Тебе двадцать три, мне — сорок. Доживешь до сорока — узнаешь…
— Если доживу, — мрачно ответила Маша и все-таки сняла кольцо. Вызывающе глядя на собеседника, аккуратно положила подарок в пепельницу, где дымился окурок. — Не могу его носить. Оно мне не нравится.
На Диму ее слова и поступок подействовали странно. Вместо того чтобы обидеться или взять кольцо из пепельницы, он прикрыл лицо сложенными ладонями и некоторое время так и сидел — тихо, будто внезапно заснув. Маша с недоумением смотрела на него.
— Прости, — сдавленным голосом произнес ее бывший любовник. — Ты обиделась, что оно недорогое?
— Не в этом дело. — Маша протянула руку и раздавила окурок. Дым выедал ей глаза. К кольцу она постаралась не прикасаться. Оно вызывало в ней уже просто-напросто брезгливое чувство, и девушка порадовалась этому. Значит, все кончено. Она ненавидит этого человека! У нее начнется новая жизнь, а все его унылые «прости» и дешевые колечки касаются ее, как жизнь на Марсе!
— Оно мне просто не нравится, — вполне вежливо завершила она и хотела встать. Но Дима, встрепенувшись, убрал руки от лица и посмотрел на нее с такой мольбой, что девушка оторопела. Да чего он хочет от нее?! Дальнейших отношений? После того, что было? В качестве любовницы или в качестве… Кого?!
К ним подошла официантка, склонилась с дежурной, весьма натянутой улыбкой. Кафе было забито до отказа, а они заняли самый хороший столик, в углу, заказав всего-то навсего кофе и коньяк. Маша подняла глаза:
— Еще кофе, пожалуйста.
— Еще? — Та взглянула на нетронутую чашку и предложила взять что-нибудь другое. Например, кофегляссе или трехслойный кофе с…
— Не важно, — Маша и сама с удивлением обнаружила, что не сделала ни глотка. А ведь до той минуты, как она увидела Диму у прилавка, ей, так хотелось есть, она мечтала о булочке с сосиской! Тут он просил ее чуть не на коленях (во всяком случае, его голос точно стоял на коленях) заказывать, что угодно. Но желание пообедать начисто пропало, г — А мне еще коньяку, — Дима залпом, до неприличия поспешно опорожнил свой бокал и, казалось, немного пришел в себя. — Такого же.
— Покушать не…
— Нежелаем! — сквозь зубы оборвал официантку Дима. И тут же смягчился:
— Простите, девушка, нам надо поговорить. Принесите кофе и коньяк и дайте несколько минут посидеть спокойно.
Официантка резко развернулась. По лицу этой Заморенной белокурой девушки было видно — она глубоко разочарована, слегка обижена и сильно устала. Маша проводила ее, взглядом.
— Разговор серьезный, то есть… Ты не принимай его слишком всерьез… — торопливо заговорил Дима, снова пытаясь взять ее за руку.
— Так серьезный или… — Маша указала взглядом на кольцо, лежавшее в пепельнице. Из-за него официантка, желавшая поменять пепельницу на чистую, ушла ни с чем. А что ей было делать? Переложить кольцо в чистую пепельницу или умыкнуть его вместе с грязной? — Забери. Повторяю, оно мне ни к чему.
