Она больна, она пожелала лечиться здесь, в монастыре. Ее доставили на вертолете. Да, возможно, когда-то в миру ее положение было таково, что... В общем, там, в миру, она до сих пор не забыта. И люди, которые знали ее когда-то, до сих пор не оставляли ее своим высоким покровительством.
Этого было абсолютно достаточно для настоятельницы. Но для монахинь сестра Галина должна была оставаться просто больной и страждущей, нуждающейся в заботе и врачебной помощи.
– Она же сама сюда приехала к нам, – выпалила молодая монахиня. – И мы делаем все для нее... все, что можем. А она как будто нас винит.
– Обиды надо прощать, Господь учит нас прощать сердцем, – машинально ответила настоятельница, думая совсем о другом.
Последние лучи угасли там, за Александровой горой... Светлый месяц, ночь будет ясной, и даже если где-то далеко бушует гроза, здесь, в монастыре на берегу Плещеева озера...
– Она несколько раз кому-то звонила.
Настоятельница обернулась от окна.
– Звонила? Она сама звонила?
– Да, и каждый раз... она настойчиво кому-то звонила, прямо маниакально, и мы с сестрой Софьей... Я не знаю, вы же не говорили нам, не можем же мы силой отнять мобильный телефон... Сестра Софья уговаривала ее, что ей нельзя так волноваться. Потому что сразу видно – эти звонки ее волнуют, приводят в отчаяние, она звонит, а ей там не отвечают... или, уж не знаю, отвечают не так... И она так возбуждена, и мы не знаем, что ей колоть, чтобы как-то привести ее снова в норму!
– Ах, господи, я и не подумала… Ладно, ладно, идите... Я сама с ней попробую поговорить, – настоятельница махнула рукой. – Ступайте, занимайтесь своими обязанностями.
Обескураженная монахиня вышла из ординаторской. Но она была всего лишь женщиной, к тому же в прошлом – медсестрой. И уйти вот так было выше ее сил, она украдкой прильнула к двери ухом.
Слышно, как настоятельница звонит кому-то по городскому телефону. В этот вечерний час, когда месяц взошел над Александровой горой в тихом Переславле-Залесском, из монастыря потребовалось сделать еще один срочный звонок – на этот раз по междугородней.
ГЛАВА 9
ОСЛЕПЛЕННЫЙ
Подняться на Гоголевский бульвар можно по ступенькам, «разрыв» в ограде как раз напротив Сивцева Вражка, где водитель остановил машину. Катя увидела людей в форме, и они почти сразу преградили ей дорогу:
– Сюда нельзя, проход закрыт. Не на что тут смотреть!
Странно слышать это в четвертом часу утра, есть фразы, которые не режут слух только днем. Катя предъявила удостоверение, они посветили фонарем на фотографию, потом на лицо Кати. Ее пропустили.
Сколько же народу нагнали... Наверное, весь Центральный округ на ноги поднят, а вон знакомые лица с Петровки 38, МУР... Следователь прокуратуры Берендеев, с ним она тоже встречалась, эксперты-криминалисты – там, у дальней скамейки, окружили что-то, как стая гончих, чуть ли не на коленях ползают в грязи, в лужах, собирают...
– Эй, а ты как здесь?
Катя обернулась. И поначалу подумала, что это какой-то гном низенький, коренастый ее окликает – в мокрой от дождя нейлоновой куртке, с низко надвинутым на лицо капюшоном, в сандалиях на босу ногу. Она заглянула под капюшон:
– Лиля!
Капитан московского уголовного розыска Лилия Белоручка не приветствовала ее аналогичным радостным возгласом, только шумно высморкалась. И Катя вынуждена была объясниться:
– Я из Главка еду домой, мы в районе задержались со съемкой, а тут вижу на бульваре столько машин... и наши все... то есть ваши, Москва... Что-то случилось? Что?
– Дерьмо, вот что, – Лиля Белоручка снова шумно, даже с каким-то ожесточением, высморкалась. – Ладно, пошли, сейчас сама все увидишь, раз уж ты мимо ехала. Все равно такое, как ни скрывай, рано или поздно наружу попрет.
– Тебя из дома подняли, да? Дежурный по городу? – не унималась Катя.
Но капитан МУРа уже отвернулась и... Катя поперхнулась собственным любопытством, потому что...
Ах, как бы это сказать поточнее, как выразить... Когда внезапно место, которое отлично вам знакомо, где бывали вы сотни и тысячи раз, предстает вдруг совершенно в незнакомом, странном виде. Может, то ночь была виновата, дождь, что все никак не затихал, частые сполохи молний, сопровождавшиеся уже далекими раскатами грома. А может, переизбыток кофеина, что взвинтил давление, задурил голову, застлал глаза туманом, но Кате почудилось вдруг...
Что-то не так здесь. Что-то не так во всем этом, во всех этих внешних декорациях, столь привычных и обыденных при дневном свете.
Деревья... Аллея...
Огненный зигзаг над крышами, там, наверху...
Деревья...
Аллея...
Бульвар...
Все выученное наизусть и вместе с тем – чужое, только лишь притворившееся знакомым, прежним.
Что-то не то... Что-то странное, несвойственное городу, дикое и грубое, почти первобытное во всех этих внешних декорациях, за которыми скрывается чья-то смерть... страшная смерть...
В глухой час...
В глухом месте...
Да, да, там это было бы более органично – там, в глухом месте, где лишь бурьян и ржавые болванки, темные кусты, овраг... Но не здесь, не на Гоголевском бульваре, пропитанном июльским дождем.
Ночная гроза не принесла с собой свежести, тут во влажном тумане под липами, в расплывающемся, каком-то неживом свете фонарей было просто непереносимо... отсюда хотелось бежать без оглядки прочь...
Катя стиснула зубы. Вот еще новости, что за мандраж? Просто это еще одно место преступления. И она сама, сама попросила водителя остановиться здесь. Так отчего теперь, когда есть возможность все увидеть и узнать, она празднует труса?
Ноги, подошвы ботинок с налипшей грязью, темные брюки... Эксперты, что плотно толпились вокруг, слегка расступились. Капитан Белоручка там, среди них, какая все же фамилия у нее, у Лильки, нелепая, смешная... Но вот вспомнила ее, и на сердце как-то сразу легче стало... Белоручка... А они слушают ее, эти опера из МУРа и эксперты...
Катя медленно приблизилась. Возле скамейки на раскисшей земле навзничь лежал крупный мужчина в белой рубашке, запачканной...
Стоп. Что у него с лицом?
Боже мой, что у него с лицом?!
– Задушен, как видите. Сила нужна была большая, чтобы справиться, потому что сам он, видимо, яростно боролся со своим убийцей.
– А эти раны на лице посмертного характера или же...
– Экспертиза более точно это покажет, но, судя по тому, что мы тут собираем сейчас, материала для исследований больше чем достаточно. В том числе и для будущей генетической экспертизы.
Криминалисты вполголоса разговаривали с капитаном Белоручкой, склонившейся над трупом.
