Воробьи вспорхнули с дорожки, словно их кто-то спугнул.
Девушка в джинсах – по виду явно студентка, спешившая по аллее, замедлила шаг и подошла к скамейке, на которой сидела женщина с темными волосами, в льняном брючном костюме с белым как полотно лицом.
– Что с вами? Вам нехорошо?
– Нет, все в порядке.
– Мне показалось, что у вас с сердцем плохо стало... Может, позвонить, вызвать «Скорую»? Я с вами посижу до их приезда.
– Нет, все нормально, спасибо, девушка... со мной все хорошо. Я пойду. Меня ждут.
Марина Тумак поднялась со скамьи. Тень... Тень моя, где ты? Или то была вот эта сердобольная девчушка... рыжеволосая и курносая, совсем непохожая на тебя, моя тень, моя подруга, любовь моя детская...
Я не могла ошибиться.
– Спасибо, я пойду, меня ждут.
ГЛАВА 31
«ТРАГИКОМИЧЕСКАЯ АРТЕЛЬ»
Он позвонил, когда Кристина Величко – директор отдела моды глянцевого журнала – его звонка совсем не ждала.
Ночь в квартире на Осеннем бульваре...
Старый знакомый, любовник на час, солидный, солидный мужик...
Итальянский ресторан – пустой и тихий, с вкрадчивыми, словно виноватыми в чем-то официантами на углу Колымажного и Гоголевского, красное вино...
И наутро, когда осталось лишь мимолетное воспоминание о нормальном удовлетворении чисто физиологической потребности с тем, с кем это делать не противно, а приятно, наутро, когда градус занятости на работе в офисе редакции зашкаливал, внезапный звонок и...
– С кем ты вчера была? Я видел тебя в ресторане. Он тебе кто?
Кристина... у нее задрожали руки, она едва не уронила «айфон»... надо же, как бывает – случайная встреча за столиком кафе, случайный разговор с незнакомцем, случайная, почти вынужденная откровенность и... Сердце в груди трепещет как лист, и сама вся как тряпка – войди он сейчас в кабинет, делай что хочешь, все что угодно, лишь бы...
Да какое он имеет право спрашивать ее таким вот тоном?
– Савва, это вы?
Он ее на «ты», она его на «вы»... И голос, ее собственный голос, от которого порой стены офиса дрожали, когда она – леди-босс – распекала ленивых стилистов или же запоровшего снимки фотографа Хиляя – голос не узнать.
– Это вы?
– Это я.
Его фамилия точно была Кадош, и она уже успела почерпнуть информацию о нем в Интернете и так – по сплетням, по слухам – о нем знали в Москве, в кругах, в которых она привыкла общаться, любопытные сведения сообщили и приятельницы – завсегдатаи бара в Столешниках, расписанного под хохлому.
– Это мой знакомый, он из судебного департамента, его фамилия Белоусов, мне надо было проконсультироваться с ним по одному вопросу...
Она оправдывалась перед ним – невероятно, но факт! Оправдывалась перед парнем, которого встретила утром за завтраком в его же собственном кафе «Винил» и один раз поговорила «за жизнь», и рассказала про смерть, и о том, как ей было страшно. Мучительно страшно – там, под землей, в катакомбах, куда удалялись от мира и где хоронили мертвецов.
– А, вот в чем дело, а я знаю этого типа, видел...
Он говорил с ней, как ее хозяин, как ревнивый любовник. И от этого сердце Кристины замирало и млело в груди – дура, вот дура, какая же я дура... Говорит, как ревнивый любовник, а мы и не спали... Она провела прошлую ночь с Глебом Сергеевичем – оставшимся на склоне лет без жены, без семьи, таким галантным и внимательным и таким горьким, нудным.
А Савва Кадош...
В барах по обе стороны Тверской и Петровки Кадоша знали исключительно под именем Скорпион.
«У Скорпиона ночной клуб, и вообще весь квартал между Арбатом и «Кропоткинской» – его, все у него арендуют, ну ты сама, Кристин, понимаешь».
«Яхту себе купил».
«Вилла в Доминикане».
«Два года назад был один инцидент, у Малаховичей сын погиб девятнадцати лет... вроде как самоубийство, так они предъявили претензии к Скорпиону. Кристин, ты сама понимаешь, что это за люди – приехали с охраной... У него что-то вроде секты или, может, клуба по интересам... Впрочем, я такими вещами никогда не интересовалась... В общем, там был конфликт, они прямо обвинили его в доведении их отпрыска до самоубийства... А потом уже Малаховича-старшего нашли повешенным на вилле, в предместье Рима... понимаешь?»
«Красивый мужик, но опасный, я бы на твоем месте... Впрочем, вокруг него много всяких разных вертится, а он у них царь и бог... и кто знает, может, его вообще одни пацаны интересуют...»
– Савва, я так рада.
– Чему?
– Что вы... что ты позвонил мне.
Кристина не узнавала себя. Таю, растекаюсь...
– Ты свободна сегодня?
– Нет... то есть да, да! Я сейчас на работе, но это подождет, ничего срочного.
– Хорошо, давай проведем этот день вместе. Не хочу быть один в такой день. Не хочу, чтобы и ты была одна.
– В какой день? – спросила Кристина.
Все стало ясно позже, но появился привкус какого-то фарса, фарса во всем... Он приехал на «Порше», и ей сначала показалось, что он везет ее в свой клуб, в «Яму», о котором плели столько всего разного и в блогах, и в газетных статейках, и за стойками баров по пятницам и субботам.
Они мало говорили по дороге, Кристина ловила себя на том, что то и дело заглядывает ему в глаза – сбоку, украдкой, почти виновато. Одна-единственная встреча в кафе и... Это странное чувство вины – вот сейчас, после ночи с Белоусовым. Словно она изменила любовнику, самому дорогому человеку, и теперь терзалась, а ведь они никогда не были близки.
Как это понимать – такое вот ее состояние смятения?
Или он сам все это ей внушил? О нем говорили в столичных барах разное – что он, возможно, сильный гипнотизер, потому что ПОДЧИНЯЕТ себе даже тех, кто не особо привык кому-то подчиняться.
Неформальный лидер... гуру... А она теперь что же, подруга неформального лидера?
Кадош привез ее не в «Яму», хотя кружили все переулками между Пречистенкой и Арбатом, потом выехали на Гоголевский бульвар. «Снова на Гоголевский, как и с Белоусовым, – подумала Кристина. – Вот так вся жизнь и пройдет на этом бульваре».
Вдруг возник маленький уютный театрик на углу, и название-то у него было потешное – «Трагикомическая артель». Кристина сначала подумала, что там дают спектакль в неурочный дневной час. А оказалось, что...
Их встретил какой-то полупьяный парень в джинсах и белой несвежей рубашке с распахнутым воротом.
– Костя, все готово? – осведомился Кадош.
– Все, как вы хотели – там, на сцене, среди наших декораций, – ответил Константин.
