Следователь Чалов вручил протокол одному из оперативников и велел «ознакомить понятых» – оказалось, те сидят в кабинете Платона Ковнацкого.
– Ну и каково ваше мнение?
Катя с удивлением поняла, что Чалов спрашивает это у нее.
– Даже не знаю, что и сказать.
«Говори же, идиотка, ведь он интересуется твоим мнением... В кои-то веки руководитель следственно-оперативной группы оказывает такое невероятное доверие ведомственной прессе! Не молчи, как истукан!»
Катя старалась внешне ничем не выдать своего волнения.
– Конечно, все это, возможно, и не связано... Вполне вероятно, что всему причина – бизнес. Корыстные мотивы... разборка или же дележ денег, но... у меня из головы не идет то, что Гаврилов приезжал к нему накануне самоубийства, и то, как он, Ковнацкий, вчера нам с вами врал об этом посещении!
– Вот и у меня тоже из головы эти факты не идут, – сказал Чалов. – От гавриловского дела какой-то осадок остался... абсолютная незавершенность, хотя вроде причина самоубийства найдена – его болезнь... И у вас тоже это ощущение, да? Поэтому я вам сегодня и позвонил. Я сюда сегодня в местный розыск приехал, они для меня медицинскую карту Гаврилова изъяли – по месту жительства, хотя он тут и не жил и в больнице никогда не лечился, но по закону я обязан изъять все медицинские документы... Едва приехал, а тут такое ЧП. Это только в фильмах, когда труп обнаруживают, потом сразу смена кадра и уже машинки с мигалками, и все вроде как давно делом заняты. А мы как сюда примчались, такую картину застали – дверь офиса настежь, его кассирша Ускова у крыльца в истерике бьется, орет: «Зарезали его, ой зарезали!» – а кругом одни старухи... и некоторые уже туда, внутрь лезут... глядеть... В общем, мрак кромешный.
– Значит, его кассирша обнаружила?
– Да, говорит, что с обеда вернулась. Со времени смерти на момент начала осмотра прошло не более полутора часов. Вчера, когда мы с вами сюда приезжали, она ведь тоже на обед отлучалась.
– Я не помню, – честно призналась Катя.
– А я запомнил, когда мы разговаривали в кабинете, она заглянула и сказала, что идет на обед. Мы уходили, а она еще не возвращалась, не торопятся они тут, в Ясногорске.
Катя попыталась напрячь память – нет, этот эпизод она точно пропустила, вот то, что кассирша встретила их, когда они вошли, и спросила «чем могу помочь?»... Нет, это поинтересовался продавец или менеджер... высокий такой блондин с искусственным загаром, даже странно, что такие типы в похоронных бюро трудятся, а не «спасателями Малибу».
– Я помню похоронного агента, он тут был в зале... высокий такой, молодой, а где он?
– Сейчас узнаем. – Чалов жестом подозвал оперативника, которому отдавал протокол осмотра «ознакомить понятых», проверил подписи, подписал сам. – Эта кассирша... она в себя-то хоть пришла?
– Так точно, – доложил местный ясногорский оперативник, – очухалась. Валерий Викентьевич, а вам прокурор уже два раза звонил – через нашу дежурную часть вас разыскивает, у вас телефон сотовый не отвечает.
– Я его выключил, чтобы от работы не отвлекал. – Чалов сделал Кате жест, мол, подождите минуту, включил мобильный и набрал номер в одно касание.
С прокурором области он говорил кратко, так что сразу стало ясно – следователь Следственного комитета фигура ну совершенно самостоятельная. «Да, конечно, я приму это дело к своему производству», – донеслось до Кати.
И она подумала: хоть какая-то хорошая новость за этот день!
Глава 19
«Я ОБЯЗАН ПРОВЕРЯТЬ ВСЕ»
– Еще раз спасибо, что вы приехали так быстро, – «покончив» с прокурором, следователь Чалов обернулся к Кате. – И согласились помочь, уже помогаете... Радует то, что у нас с вами схожая оценка фактов – я имею в виду посещение этого места Гавриловым. Но... как бы интересно и загадочно все это ни выглядело, я обязан проверять все. Все версии этого убийства.
Катя кивнула – естественно, кто в этом сомневается? Вы же следователь, коллега. Ее одновременно порадовало, что он особо подчеркнул, что «она уже помогает», но вместе с тем это его «я обязан»... Полковник Гущин и парни из розыска в этом случае всегда бы сказали «мы». Но таковы, уж верно, прокурорские.
– Итак, потерпевшего обнаружила Вера Ускова. Сейчас мы ее допросим, что она видела. – Чалов двинулся в первый зал похоронной конторы.
Катя шла за ним – помогать так помогать... Только вот в чем?
Кассирша сидела все там же на стуле в углу, но успела уже взять себя в руки и даже припудрить лицо.
– Вера Павловна, – обратился к ней Чалов, и дальше последовала вежливая церемония представления и шуршания бланками протокола допроса.
– Но я же ничего не знаю, меня тут не было!
– И тем не менее вы важный свидетель.
Церемония заполнения «шапки» протокола. Размеренный тон Чалова успокаивал кассиршу Ускову. Катя, усевшись на кожаный диван для клиентов конторы, разглядывала ее: средних лет, обручального кольца на пальце нет, одета соответственно обстановке – в черный деловой костюм.
– Давно здесь работаете, Вера?
– Четыре года. Что теперь будет, даже не знаю... Как же без Платона Григорьевича? Все рухнет, работу теперь потеряем, – кассирша покачала головой. – Главное, меня тут не было, я пошла на обед домой. У меня маленький сын... один... Сейчас лето, куда его девать? Так в школе весь день, пока я тут, а сейчас лето... Я отлучилась на обед, а когда вернулась... этот ужас... он там лежал лицом вниз в этом гробу... это наш лучший образец... господи, что я говорю, – она снова всхлипнула.
– Во сколько вы ушли на обед?
– Без малого в час, может, без четверти, без десяти, мне тут недалеко, я на Первомайской живу.
– А вернулись вы?
– В два часа. Он меня сам отпустил, понимаете, у нас днем не так много клиентов – обычно приходят заказывать все для похорон или с утра, или же во второй половине дня.
– Офис ваш большой, а где же все сотрудники?
– У нас маленький коллектив. Менеджер-консультант – он же и помощник Платона Григорьевича, я, и еще Глотов Владимир Тихонович – наш охранник, и... ну и мать Платона приезжала довольно часто. Она большой специалист, понимаете, давно в этом бизнесе, когда еще это и бизнесом не называлось... Она возглавляла городской отдел ритуальных услуг при администрации, а до этого в исполкоме.
– И где же все эти лица в разгар рабочего дня? – повторил свой вопрос Чалов.
– Гермес на заказе работает...
– Кто, простите?
– Менеджер-консультант, простите, его фамилия Шурупов, но хозяин всегда звал его так, и он сам себя называет – Гермес. Я ему как-то высказала, что клички – это для диджеев ночного клуба, а не для похоронного бюро, так он мне просто рассмеялся в лицо. Хозяин ему слишком много позволяет... позволял, но это и не удивительно, потому что они оба...
