Он победитель. Он умнее. Он сильнее всех.
* * *
Управляющий сильно нервничал, и следом за ним нервничали все
менеджеры, которых собрали на совещание.
Нервничала служба приемки и размещения, нервничала служба
персонала, нервничала служба охраны, банкетная служба, служба консьержей,
служба дежурных по этажам, которую недавно отменили и слили со службой
персонала, но они по-прежнему держались кучно, потому что затевали революцию и
мечтали освободиться из-под гнета нового начальства. Нервничали повара,
нервничал Коля Саньков, отвечавший за «лагидж-сервис», то есть за подносчиков
багажа, грузчиков и прочих. Даже доктор, безобидный пожилой алкоголик Трутнев,
нервничал, и в его мутных тоскливых глазах явственно читалось единственное и
всепоглощающее желание удрать и поскорее напиться.
Только Лидочка не нервничала и из-за колонны строила Надежде
рожи.
Когда управляющий драматически возвышал голос, Лидочка
поднимала брови. Когда управляющий произносил слова «американские коллеги» и
отдавал легкий поклон в сторону набычившихся коллег, Лидочка делала сладкое
лицо и при этом тоже отдавала поклон, не совершая, кажется, никаких движений.
Когда вступал кто-то из американцев, Лидочка делала очень кислое лицо и
вооружалась очками, которые почему-то немедленно съезжали на кончик носа, и она
их ловила.
Лидочка проработала в отеле тридцать лет, и для нее не
существовало никаких авторитетов.
Она была богиней отельного дела, и все, включая
управляющего, об этом знали. Сам сэр Майкл Фьорини, владелец сети, в которую
входил отель, прилетая в Питер, в первую очередь прикладывался к Лидочкиной
нежной ручке, и только во вторую очередь пожимал мужественную длань
управляющего.
Сейчас Лидочка старалась исключительно для Надежды. Надежда
об этом знала, и приходилось ей несладко. Как только Лидочка проделывала
очередной фокус, Надежда, чтобы не захохотать в голос, начинала усиленно
работать лицом — тянуть себя за нос, кусать губы и тереть подбородок. От усилий
она немедленно теряла мысль и все время пугалась, что управляющий сейчас
обратится к ней — начальник службы портье, как-никак! — а она в это время тянет
себя за нос и понятия не имеет, о чем идет речь!
Управляющий-ирландец говорил по-английски как-то не так, как
говорят англичане, со странным, еле уловимым акцентом. Лидочка называла акцент
«кельтским», и управляющего было приятно слушать. В другое время Надежда и
слушала бы с удовольствием, но предстоящий президентский визит и подготовка к
нему уже сидели в печенках у всех сотрудников отеля, включая швейцара
Пейсаховича, который каждый раз при слове «визит» возводил к небу глаза и
говорил так:
— Да что вы убиваетесь за этим визитом! Вот если бы мы
ожидали в нашу гостиницу Моисея, вот был бы визит! Только не надейтесь, Моисей
этой осенью к нам все равно не приедет!
— ..это означает, что стандартные процедуры по обеспечению
безопасности первого лица будут проведены в соответствии со всеми существующими
международными требованиями. Позвольте вам представить, дамы и господа,
полковника Уолша. С американской стороны он отвечает за безопасность первого
лица и его окружения.
Встал огромный детина, геометрическим образом постриженный,
как в боевике, и двинул бычьей башкой — кивнул.
Надежда вдруг подумала, что, наверное, он очень тупой. Сто
килограммов хорошо разработанных мышц, пригодных, чтобы бегать, прыгать,
стрелять из всех видов оружия, которое в принципе стрелять может, и из
некоторых видов оружия, которое в принципе стрелять не может. Ну, и в голове
сто граммов инструкций на разные случаи жизни.
Следует ли пускать президента — нет, они говорят
исключительно «первое лицо» и никогда «президент»! — в сортир, если ему туда
срочно понадобилось, а сортир не был должным образом оборудован системами
безопасности? Следует ли направиться за «первым лицом» в сортир, если оно все
же настаивает на его посещении, несмотря на отсутствие там систем безопасности?
И так далее.
— Полковник Уолш на два месяца, пока будет готовиться визит,
— продолжал управляющий, — получает все мои полномочия. Все вопросы, связанные
с проживанием и размещением первого лица, сопровождающих его лиц, мы будем
решать непосредственно с ним. Как всем вам известно, наш отель с сегодняшнего
дня закрыт для обычных гостей, и все наши силы будут всецело отданы подготовке
к визиту. С завтрашнего дня наши американские коллеги заменят детекторы и
«рамки» на всех входах и выходах из отеля.
Тут управляющий вдруг слегка улыбнулся, как будто извинялся
перед своей командой. Все же он был ирландец, кельт, и, наверное, его, как и
остальных, слегка забавляла серьезность, с которой к делу подходили американцы.
Ну, Моисей-то ведь точно не приедет, прав швейцар Пейсахович!
— Таков порядок, — заключил управляющий. — Всем службам
запрещается проносить в отель колющие, режущие предметы, оружие, газовые
баллоны, легковоспламеняющиеся аэрозольные вещества любого типа.
— Так у нас все вещества аэрозольного типа, — взволновалась
служба уборки. — Куда ж мы без них? Мы и стекла, и мебель, и паркеты только
аэрозолями чистим! Да у нас ничего другого и нет!
— Мы проверим аэрозоли и вернем их вам в том случае, если
они безопасны, — провозгласил полковник Уолш и улыбнулся американской улыбкой
во все свои сто шестьдесят восемь зубов. Щеки резиново натянулись. Вообще,
казалось, что при чрезвычайной полковничьей упругости кожа натянута на нем
слишком сильно, как будто он сделан из высококачественного каучука.
— Девочки, вы не должны беспокоиться, — по-русски сказала
из-за колонны Лидочка. — Это же совершенно естественно! Если вам нечем будет
мыть полы, полковник Уолш возьмет их помывку на себя. Верно?
Последнее слово она выдала по-английски, обращаясь к
полковнику и улыбаясь самой-самой из своих улыбок.
— Surely, — немедленно согласился полковник, уверенный, что
его поддерживают. — Конечно.
Управляющий хихикнул, а по всем остальным лицам прошла
судорога. Хихикать они не смели.
— Госпожа Лидия Арсентьева, директор по персоналу, — быстро
представил Лидочку управляющий. — Наш самый главный помощник во всех делах.
Имеет огромный опыт работы, и весь нынешний коллектив отеля сложился
исключительно благодаря ее четким рекомендациям и профессионализму.
Лидочка вскочила и поклонилась.
Надежда опять взяла себя за кончик носа.
Выглядела Лидочка безупречно, как английская королева, —
строгий костюм строгой длины, светлая блузка, консервативные, но изящные туфли
на умеренных каблуках, консервативная, но изящная стрижка строгой формы.
Никто не знал, что утром она бегала по отелю и искала
булавку, чтобы заколоть юбку, которая падала из-за того, что оторвалась
пуговица.
