— Это и есть моя дача, — ответил он сквозь зубы. — Вы..,
э-э-э.., пока постойте здесь, а я…э-э-э.., схожу посмотрю.
— Может, я лучше домой поеду? — спросила свидетельница с
иронией. — В Питер, вечерней лошадью? И вам свободней, и мне удобней…
— Постойте пока здесь, пожалуйста! — попросил он грозно и
двинулся к веранде, но далеко ходить не пришлось.
На широкие ступени вышла мать в короткой юбочке и плотной
маечке. Она что-то жевала и улыбалась.
— Макс, привет! — Она сбежала со ступенек и пошла по дорожке
к ним. — Девушка, здравствуйте!
— Здравствуйте…
— А почему вы шепчете, девушка? В радиусе трех домов нет ни
одного спящего младенца, если мой сын не завел себе оного, конечно.
— У нее ангина, потому и шепчет, — буркнул Максим Вавилов. —
Мама, познакомься, это Самгина Екатерина Михайловна…
— Боже, как официально!
— ., она проходит у нас свидетельницей по делу и пока
поживет здесь у меня.
— А-а, — уважительно сказала мать. — Понятно. Екатерина
Михайловна, проходите, пожалуйста! Впрочем, я здесь не хозяйка, Макс,
приглашай.
— Это моя мама, — представил Максим Вавилов. Он с каждой
секундой мрачнел. — Татьяна Ильинична. Мам, почему ты не позвонила, что
приедешь?
— А ты почему неделю не звонил вообще?
— Я был занят.
— Я тоже была занята, — беспечно сказала мать. — Давайте я
вас все-таки провожу. Катя. У вас болезненный вид.
— Я только что из больницы, — объяснила Катя Самгина.
Она чувствовала себя очень неловко, как будто поутру ощупью
пробиралась от любимого в ванную и по ошибке зажгла свет в спальне родителей.
И до этого положение было.., двусмысленное, а уж теперь
стало хуже некуда!..
Задержаться в Москве она согласилась, потому что у нее на
самом деле не было сил и голова начинала кружиться, как только она проводила на
ногах больше чем пять минут, и сразу же хотелось сесть. И все еще подташнивало
— врач сказал, это из-за того, что в горле повреждены какие-то мышечные ткани,
и подташнивать будет долго. А Максим Вавилов производил довольно приятное
впечатление.
Кроме того, он «из милиции», а это как бы автоматически
означало, что Катя в его присутствии находится в полной безопасности и «проходит
по делу», а не просто так невесть зачем едет на дачу к незнакомому человеку!..
Дача оказалась не совсем такой, какую она ожидала увидеть.
То есть, положа руку на сердце, совсем не такой.
Катя была уверена, что ее привезут в маленький домик с терраской,
двумя оконцами и облупившимися струпьями белой краски на подгнивших балясинах
крыльца. В домике будет комнатка со щелястыми полами, а в ней тахтюшка и
никелированная кровать, покрытая домотканым покрывалом. Еще будет этажерка с
книгами — журнал «Октябрь» за семьдесят восьмой год, «Анна Каренина» в
растрепанном переплете, «Робинзон Крузо» вовсе без обложки, таблица натуральных
логарифмов, изданная Учпедгизом в пятьдесят шестом, томик стихов под названием
«И чувства добрые я лирой пробуждал» и парочка журналов «Искатель», очень
затрепанных, с вылезающими страницами. На запущенном участке непременно будет
сирень, пара яблонь и серый от времени забор, кое-где завалившийся всторону
соседей.
Никакой такой дачки не наблюдалось.
Максим Вавилов долго петлял по ухоженной шоссейке, свернув с
запруженной машинами Ленинградки, и уже тогда Катя Самгина заподозрила
неладное, потому что вокруг не было никаких старых дач, все сплошь лес, поля —
впрочем, очень живописные — и крыши одиноких особняков.
Потом они въехали в поселок. За высокими решетками не было
видно домов, только лес, засыпанные гравием дорожки, ухоженные газоны и
альпийские горки. В одном месте открылся даже теннисный корт. Там гоняли мячик
два пацаненка лет десяти и с ними мужчина в белых шортах и без майки.
Возле одной из решеток Вавилов остановился, покопался в
«бардачке», что-то такое нажал, и кованые ворота в ажурных виноградных листьях
стали медленно отворяться, и машина, шурша колесами по гравию, въехала на
территорию.
— Вы уверены, что нам сюда? — спросила Катя, и Максим
кивнул.
Она заметила, что он мрачнел с каждой секундой, а уж когда
показалась красивая и моложавая женщина, его мать, помрачнел окончательно…
— Ка-тень-ка, — по слогам позвала красивая женщина. — Идите
сюда, я вам все покажу!..
Катя прошла под раскидистыми соснами, стоявшими просторно,
как в парке, по ухоженной траве до широких ступеней и возле них нерешительно
разулась.
— Обувь можете не снимать, — сказала Татьяна Ильинична.
Широкая веранда в финском духе переходила в застекленную
террасу, а та еще куда-то переходила, и кругом было дерево, беленые стены,
высокие потолки, камин посреди зала, выложенный из речного камня, какие-то
рыцарские доспехи на стенах.
— Я сейчас уеду, вы не беспокойтесь, — говорила между тем
Татьяна Ильинична. — Это кухня, это ванная.., ах нет, это сауна, я сама здесь
редко бываю, все забыла! Вот ванная. Это все гостевые. Вы, наверное, будете на
втором этаже, да? Макс, Катя будет жить на втором этаже?
— Мама, она будет жить, где захочет.
— Это переход в бассейн, и там же, в бассейне, джакузи, Макс
вам потом покажет. Покажешь, Макс?
— Мама, если Катя захочет, покажу.
— Я бы в этой самой джакузи жила, — продолжала мать. — Или
джакузи — он? Не знаете. Катя? Вот дурацкая привычка учителя русского языка! Я
все время думаю, правильно так сказать или не правильно, словно тетрадки
проверяю!
Услышав про учительницу. Катя обрадовалась так, как будто
много лет прожила среди монголов и вдруг увидела соплеменника!..
— Моя бабушка тоже учительница русского, — сообщила она. —
Много лет в школе проработала. Заслуженный учитель России. Она на пенсии давно,
и уже.., совсем старенькая. Но она тоже меня всегда поправляет. Она иногда не
помнит, как меня зовут, но помнит, что говорить «в этой связи» нельзя. Нужно
говорить «в связи с этим»!
— «В этой связи» — это когда «кто-то состоит в этой связи
уже давно», — с поучительной интонацией сказала Татьяна Ильинична и засмеялась.
— Видите, мы все, учителя, одинаковые! Лестница наверх там, это холодильники,
тут лед сам морозится. Вы любите пить со льдом?
— Люблю, — призналась Катя Самгина. — Я лед кладу даже в
кофе, если пью холодный.
— Мама, — сказал Максим Вавилов громко. — Тебе пора уезжать.
— Малина на столе. И не обращайте на него внимания. Пусть он
себе где-нибудь тихо бухтит, а вы отдыхайте, Катя. Кстати, что у вас с горлом?
