— Вам виднее. Я там никогда не был.
— То есть этот дом принадлежит вашему отцу.
— Этот дом принадлежит мне. Отец мне его подарил лет.., пять
назад.
— Из-за чего вы поссорились?
— Да вот из-за дома и поссорились! — сказал он и перестал
качаться. — Мне не нужны дома и «Эстоны Мартины». Мне вполне достаточно того,
что я зарабатываю!
Она еще немного подумала.
— То есть вы стремитесь к благородной бедности, а ваш отец
все время заставляет вас жить в богатстве и роскоши?
Вот черт побери! Девчонка все угадала с полуслова! Да еще
так.., язвительно это определила!..
— Ну, не совсем так, но что-то в этом роде.
— Вы могли бы отдать дом колонии малолетних преступников. В
качестве благотворительности. У них здесь был бы летний кинотеатр и библиотека!
Зачем вы так утруждаете себя жизнью в нем, если богатство и роскошь вам чужды и
отвратительны?
— Да я в нем и не живу, — пробормотал Максим Вавилов, как бы
оправдываясь. — Так, бываю.
— Не правда, — отрезала Катя Самгина. — Живете. Там, в вазе,
газеты, и самая старая из них недельной давности. Вы приезжаете и читаете здесь
газеты, следовательно, живете!
— А может, это моя домработница читает!
— Чушь, — фыркнула Катя. — Домработница читает газету «Жизнь
знаменитостей»! «Власть», «Деньги» и «БизнесЪ» домработница не читает! А там
нет ни одной газеты «Жизнь знаменитостей», зато «Власти» и «Денег» сколько
угодно!..
Он просто наслаждался. Нет, надо же такому быть!.. Как она с
ним разговаривает! Как она моментально поймала его с газетами — наблюдательная,
умная!
— А чего это вы ко мне пристали? — спросил он с
удовольствием. — Почему вас волнует, живу я здесь или не живу?
— Да меня не волнует! — сказала она с досадой. — Просто вы
грубо разговариваете с матерью и не хотите встречаться с отцом, я была уверена,
что ваш отец по меньшей мере вор в законе и держатель общака, а он,
оказывается, просто бизнесмен.
— Он-то бизнесмен, — взорвался Максим Вавилов. Просто так
взорвался, для проверки, чтобы дальше испытать девчонку. Ну нравилось ему ее
испытывать! — Только я не хочу и не могу быть бизнесменом! Я ничего не понимаю
в бизнесе, в этих отчетах, программах, бизнес-планах! Я очень рад, что у него
получается, ну и дальше что?! Почему я обязан быть таким, как он?! Почему я
должен продолжать его дело, если у меня нет к этому бизнесу никакой тяги?! Я
умею ловить жуликов и бандитов и считаю, что делаю нужное дело!
— А вас заставляют?..
— Что?
— Ну, стать миллионером? Заставляют, да?
— Мои родители считают, что я занят не своим делом, —
отрезал он мрачно. Шутки кончились, он начал злиться. — А я делаю как раз то,
что умею, и то, что мне нравится!
— Тем не менее вы живете в доме, который купил ваш отец, но
зарабатывать деньги вы не желаете, правильно?
Он вышел из себя. Кажется, в последний раз он так выходил из
себя, когда разговаривал с матерью на эту же тему, и она говорила именно то же
самое: ты не желаешь зарабатывать деньги и тем не менее успешно их тратишь!
— Я никого ни о чем не прошу, — заявил он тихо и грозно. —
Этот дом — подарок моего отца, и был страшный скандал, когда я отказался его
принять. Отца в больницу увезли с сердечным приступом, и мама сказала, что я
чудовище, раз не понимаю, как отец хотел сделать мне приятное! Я чудовище, и всякое
чувство элементарной человеческой благодарности мне чуждо! Отец отказывался
выходить из больницы, пока я не подпишу документы, что дом мой. И я подписал.
Катя Самгина посмотрела на него.
— Фу, какая гадость, — произнесла она печально. — А вы
произвели на меня впечатление порядочного человека. Ну да ладно. Подумаешь.
И она слезла с широкого деревянного подоконника.
— Так, — выговорил Максим Вавилов. — Постойте. Я
непорядочен? В чем?!
— Вы во всем обвиняете своих родителей. Они силой заставили
вас жить во дворце, изверги и подонки. А вы благородный, вы на работе жуликов
ловите.
— Разве я сказал, что они изверги и подонки?!
— А разве вы не сказали, что они силой заставили вас взять
этот дом?!
— Да дело не в доме, а в том, что отец уверен, что раз я не
хочу работать в его бизнесе, значит, я вообще ни на что не гожусь!..
— А вы не хотите? — спросила Катя Самгина язвительно. — Или
не можете?..
Он смотрел на нее и молчал.
Растрепанный воробей залетел на террасу, покружил в бликах
цветного стекла, уселся на подоконник, повертел головой и вдруг заскакал боком,
скосил глаз и что-то склевал с доски.
— Ну ладно, — сказала Катя. — Извините меня, я полезла не в
свое дело. У вас очень.., приятная мама и очень.., дорогой дом. Я просто ничего
не поняла. Я.., пойду, полежу.
Он все смотрел и молчал.
Она спросила:
— Почему вы молчите?.. Нет, если хотите, я уеду. Только,
наверное, вам придется вызвать мне такси. Или здесь есть электрички?
Он молчал, потому что никак не мог разобраться, куда ее
поместить согласно классификации, которая была у него в голове.
Если бы та, которая убила его ребенка, узнала, что он
наследник империи, которая потянет, пожалуй, на много миллионов долларов, она
бы вышла за него замуж в первый день знакомства, а во второй родила бы от него
троих детей чохом, только чтобы он никуда невзначай не делся вместе с будущими
миллионами! Он никогда ей не говорил об этом, потому что была у него такая
идея, что она — и вообще любая! — должна любить его самого, а не миллионы его
успешного и богатого отца.
Эта печально сказала, что он непорядочен, раз не умеет
ценить заботу, и теперь собирается уезжать, потому что ей кажется, что она его
оскорбила.
Вся классификация трещала по швам.
Он же твердо усвоил урок — чужая душа потемки и лезть туда с
фонарем опасно для жизни, ибо чудовища, притаившиеся во мраке, пожрут! Максим
твердо усвоил, что самое главное в жизни — это научиться разбираться, где люди,
а где крокодилы, и он считал, что крокодилов значительно больше, чем людей, а
тут вдруг крокодилом оказался он сам!
В глазах этой девушки он совершенно точно выглядел
крокодилом!
Все это требовало обдумывания.
— Я вас провожу, — растерянно сказал Максим и вылез из
гамака.
— Куда? На электричку?
— На какую электричку? Да нет, не на электричку, а в вашу
комнату! Вы же хотели полежать!
