— Коля, я нашла пистолет!
И когда она это прокричала, весь склад, как по команде,
замер — или ей так показалось? Один за одним останавливались автопогрузчики,
замирали кары, люди медленно-медленно собирались в отдалении и во все глаза
смотрели на нее.
А потом прибежал Уолш. Казалось, что в заколдованном
королевстве, где замерло все, только он один и может двигаться.
— Что здесь происходит?!
— Вот. — И Надежда ткнула в его сторону пистолетом. — Это
лежало здесь.
Уолш подошел, посмотрел, взял пистолет у нее из ладони и
ничего не сказал.
Весь оставшийся день в отеле было страшно, как на войне.
Никто не смеялся, не пил кофе, не сплетничал, не шутил, не
болтал и не отпрашивался в детский сад за ребенком. В воздухе потрескивало
электричество. Склад оцепили, там работали люди с собаками, искали то ли
оружие, то ли взрывчатку. По домам никого не отпускали, и отпустили, только
когда стало ясно, что держать людей до утра невозможно, а опросить всех служба
безопасности все равно не успеет.
Надежда приехала на Каменноостровский, когда время уже
перевалило за два часа ночи и начали разводить мосты. С Финского залива шла
гроза, от Невы тянуло холодом и запахом озона, и Надежде казалось, что гроза
как бы завершает все события сегодняшнего дня.
Куда же без грозы?!.
Оказалось, что ничего и не завершает!..
Лифт не работал, и она пошла пешком. В полутемной парадной
всполохи молний казались особенно зловещими, и ей хотелось скорее домой, выпить
чаю, съесть макарон с сыром — ну и наплевать на калории и на то, что ночь-полночь!
— в горячую ванну и спать, спать скорее!.. И спать-то осталось всего ничего, и
утром опять на работу, а уж какая там гроза, просто невозможно себе
представить!
Сверкало все ярче, и казалось, что тяжелая грозовая туча
заглядывает в окна старого питерского дома и в него же метит своими молниями,
хочет испепелить!
Надежда открыла дверь, привычно сунула сумку на полку,
скинула туфли и щелкнула выключателем.
Свет не зажегся.
Она щелкнула еще и еще раз. Должно быть, авария где-то, вон
какая грозища идет! Придется искать свечи.
А если до утра не дадут электричества, как она будет волосы
сушить, без фена?! В духовке?!
Вздыхая, она поплелась в комнату и замерла на пороге.
Что-то было не так, какое-то странное чувство, смутное и
опасное.
Что-то не так, простучало сердце — и замерло.
В следующую секунду молния озарила комнату пронзительным
белым светом, и сердце ударило изо всех сил и от этого сокрушительного удара
чуть не разорвалось.
Под потолком висел человек. Голова у него свесилась набок,
перетянутая веревкой шея казалась неестественно тонкой. Он был мертв.
* * *
Максим Вавилов вылез из машины и потянулся. Приятно было
вернуться домой. Он немного волновался — из-за Кати, — и ему очень хотелось ее
увидеть.
Можно даже сказать, он целый день мечтал ее увидеть!..
Она стояла на широких ступенях веранды, словно поджидала,
когда он приедет с работы, и была в этом мирная прелесть, обещание светлого и
прекрасного будущего.
— Добрый вечер, — издалека сказала она тихо и сипло.
— Добрый вечер, — ответил он громко. Специально громко,
чтобы она не поняла, как он по ней скучал. — Слушайте, Катя, а вы знаете, что
обманывать следствие нехорошо?
— В каком смысле?
— В прямом. Зачем вы меня обманули?
— Я вас пока не обманывала, Максим.
Он стоял на дорожке, держа одним пальцем закинутый за плечо
пиджак, а она на ступенях, сложив на груди руки, как будто отгородившись от
него.
Он подошел поближе.
— Точно не обманывали?
Она отрицательно покачала головой.
— Но еще обманете? — вдруг спросил он. — Ведь обманете, да?
— Нет, — сказала она. — Не буду.
То ли это была игра, то ли уже не игра, он перестал
понимать.
— Почему нет?
Катя осторожно, глядя себе под ноги, спустилась к нему, и он
вдруг подумал, что она, должно быть, близорука, а он и не знает! Он ничего про
нее не знает!..
— Есть люди, которых нельзя обманывать, — объяснила она. — У
них на лбу написано большими буквами: «Нель-зя!»
Тут Катя разжала руки и ладонью потрогала его влажный лоб.
— У вас написано, — сказала она. — Вот прямо здесь.
Он перехватил ее ладонь и прижал растерянно своей рукой. Она
не отняла руку и не сделала шаг назад.
— Ты мне ни слова не сказала про мотоциклиста!
— Значит, нашел. — Она усмехнулась. — Я так и знала, что ты
найдешь!
— Почему знала?
— Потому что ты умеешь искать и находить. Ты мне сам
говорил, что больше ничего не умеешь!
Он посмотрела на ее ладонь в своей руке.
— Ты должна по пунктам изложить мне свою жизнь с того самого
момента, как приехала из Петербурга в Москву. Если невозможно по минутам, то
хотя бы по дням, — сказал он и выпустил ее ладонь.
Она сунула руку в карман джинсов, как будто оставив все на
его усмотрение.
Нет так нет, это твой выбор и твое решение, словно говорило
это ее движение.
Впрочем, может быть, ничего такого она и не имела в виду.
Может быть, он понимал ее слишком сложно.
Он склонен был все усложнять.
— По минутам не выйдет и по дням, наверное, тоже. Я же не
знала, что это придется рассказывать, и дневник не вела! А я уже ничего не
помню. Работа, дом, дом, работа — вот и все. Друзей у меня здесь нет, приятелей
тоже, и дел особенно никаких не было, кроме учебы! Теперь все придется сначала
начинать, я же экзамены не сдала!
Он подумал немного.
— А вечеринки, тусовки, ночные клубы, чужие дачи, гости,
кавалеры?..
Она отрицательно качала головой при каждом упоминании
возможных развлечений.
— Это все в Питере. А здесь я только училась и работала.
— И на свидания не ходила?
Она опять покачала головой.
— Ах да, — сказал он, разыгрывая небрежного, — у тебя же
второй муж, прекрасный человек! Я и забыл.
Катя Самгина усмехнулась и кивнула.
