— В каком смысле?
— Ну, не уезжай отсюда!
— Я и не собиралась. Мне бы позвонить только, Надежде и Нине
Ивановне, а ты у меня телефон забрал!..
— Я отдам, — пообещал он.
Она зевнула, посмотрела на его трусы, хотела засмеяться и не
стала.
— О чем ты хотел меня спросить?
Он подумал немного. Думать было тяжко, потому что сердце
болело и мешало ему — никогда раньше у него не болело сердце!..
— Что-нибудь странное. Непонятное. Какие-нибудь новые
знакомства. Ну, что-нибудь, что было с тобой в Москве. Вспомни.
— Именно в Москве? — спросила она задумчиво.
— Да. Если бы дело было связано с Питером, и тебя, и того
мужика убили бы в Питере. Незачем было ехать в Москву.
— Меня не убили! — возразила она с досадой. — Но ничего не
было странного, правда! Все самое обычное, неинтересное. Ну, то есть, наверное,
с твоей точки зрения, неинтересное. Я в «Новостях» работала, делала сюжеты,
лекции слушала по вечерам. Квартиру сняла по объявлению в газете.
— В какой?
— По-моему, «Жилищный вопрос» или что-то такое. Это
питерская газета, Максим. Я еще в январе стала объявления смотреть, потому что
шеф сказал, что отправит меня в Москву на учебу. Я и Нину Ивановну заранее
предупреждила, и Надежду. Ну, чтобы все были готовы к тому, что меня месяца два
не будет.
— А Надежда? Что она сказала, когда ты собралась в Москву?
— Надежда тут ни при чем! Просто она моя подруга! Не помню
я, что она сказала! Кажется, сказала — молодец, вот что.
— Катя, это очень серьезно!
— Да я понимаю. Я только не понимаю, чего ты от меня хочешь!
— А в Москве? — спросил он безнадежно. — С кем ты..,
дружила?
— Да ни с кем я не дружила! Ходила с бухгалтершей нашей кофе
пить каждый день! В ресторан «Пара поросят», это рядом с Останкино! Там дорого,
но вкусно, а в телецентре все буфеты позакрывали, один остался. Там тоже
дорого, но невкусно!
— Как ее зовут?
— Бухгалтершу? Ира, а фамилии я не знаю. Она мужа уличила в
измене, ей фотографии прислали его с какой-то девушкой. Она мне все время их
показывала и про это рассказывала, а я слушала. — Она посмотрела на Максима
Вавилова и осторожно погладила его ногу. — Мне ведь тоже муж изменял. Так..,
некрасиво.
— А можно это делать красиво?
— Можно делать так, чтобы я не узнала! Или Ира чтоб про мужа
не узнала! И это такая гадость, когда понимаешь, что тебя столько времени
надували! Я не люблю надувательства.
— Я тоже.
— И я решила, что больше никогда, ни за что никому.., не
дамся. Даже близко не подойду! Хватит. Пусть все будет легко и просто. Да,
Максим?
Он не ответил.
Она спрашивала «про другое», как раз про то самое, чем
мучился он.
Легко и просто — это когда можно не отвечать на вопросы, не
ждать с работы, не думать глупые мысли, не ревновать, не караулить у телефона.
Легко и просто — это если она завтра уедет в свой Питер, а он будет вспоминать,
какая сказочная у них была ночь. Легко и просто — это когда моментально
переходишь в категорию «друзей» или начисто забываешь о том, что было!
И все это не про него! У него уже не легко и не просто,
потому что он вдруг понял: теперь все будет по-другому. Всегда.
Он потер лицо руками.
— Значит, она тебе рассказывала про мужа, а ты слушала. И
больше ты ни с кем никуда не ходила?
— Да нет. Ну, с девчонками ездила на маршрутке до
Алексеевской, а с частниками на Сиреневый бульвар. Это считается?
— Не знаю, — сказал Максим Вавилов.
Хорошо бы узнать фамилию бухгалтерши и выяснить, что у той
за история с мужем, хотя ни бухгалтерша с телевидения, ни ее муж в сюжет никак
не укладывались.
Хорошо бы завтра в Питере выяснить хоть что-нибудь, что
вывело бы на свет, потому что до сих пор он бродит в потемках!
И как только он выяснит, Катя исчезнет из его жизни, потому
что у него все трудно и тяжело, а у нее все легко и просто. Впрочем, он склонен
слишком сложно воспринимать действительность!
Катя опять зевнула, и он посмотрел на часы.
Завтра, нет, уже сегодня в семь утра у него самолет, и он
так и не придумал, как остановить время, которое стремительно уходит и скоро
уйдет совсем.
* * *
Дэн Уолш в десятый раз просмотрел видеозапись, сделанную
камерой в коридоре на третьем этаже. Разобрать, что за люди открывали двери и
входили в номер, было невозможно, и он остановил пленку.
Все было ясно и понятно — тот, кто ходил по третьему этажу,
отлично знал, где стоят камеры и под каким углом снимают. Сначала прошел один,
а через какое-то время второй, и даже трудно определить, мужчины это или
женщины, но в брюках. Они вернулись к лифту тем же порядком, сначала один, а
потом второй, и куда уехали, неизвестно.
На остальных этажах камеры еще только монтировались, и те,
что имелись, можно было легко обойти.
— Господин полковник, мы провели обыск, но никаких следов…
— Понятно.
— Господин полковник, наверное, имеет смысл обследовать все
номера, но для этого нам нужен господин управляющий, которого сейчас в отеле
нет.
— Обследуете, когда он появится.
— Может быть, вызвать его?
— В шесть утра? Возьмите себя в руки, майор!
Камуфляжный майор, который допустил такую «досадную ошибку»,
стоял перед Уолшем по стойке «смирно». Может быть, то, что говорил ему Уолш и
переводилось как-то по-другому, но Надежда перевела именно так: досадная
ошибка.
Про нее все забыли, она сидела в углу кабинета и грызла
ноготь.
…Что происходит у них в гостинице?! Да еще перед самым
президентским визитом?! Откуда взялись террористы, боевики и пистолет в шине
Пейсаховича?! Кто бродит по ночам по коридору третьего этажа, и зачем он там
бродит?!
Что происходит в ее собственной жизни?! Кто регулярно бывает
у нее в квартире и устраивает там всякие гадости?! В какую историю она
угодила?! Дело дошло до повешенного на люстре пугала и фотографий с выколотыми
глазами!..
Как связаны друг с другом «Англия» и вся ерунда, которая
начала твориться в ее жизни, именно когда в гостиницу решил наведаться
американский президент?! Или привидение знаменитого поэта, погибшего странной
смертью, которое обитало в соседнем доме, напуганное масштабом приготовлений,
решило переселиться в ее квартиру?!
