Уолш отдал распоряжения своей службе на тот случай, если в
его отсутствие случится нечто непредвиденное, дождался управляющего, изложил
ему ночные события — перепуганный управляющий смотрел на него во все глаза, и
Дэну было его жалко — и сказал, что на несколько часов уедет из «Англии» по
делам.
Служащие собирались на работу, отель оживал, будто
потягивался после долгой ночи, и все было как всегда, как и должно быть перед
большим визитом, и все же вовсе не так.
Напряжение, которое витало в воздухе, как во время давешней
грозы, так никуда и не делось. Милая девушка портье странно посмотрела на него,
когда он пробегал мимо, доктор Трутнев вообще не поздоровался, а Лидии
Арсентьевой вовсе не было видно, хотя она, как правило, приезжала в отель почти
первая.
Ничего. С божьей помощью он во всем разберется, и ни одна из
основополагающих американских ценностей не пострадает, так сказала бы его жена,
о которой он теперь думал с легкой грустью, как о прошлогоднем отпуске. Да,
был, да прошел, да, было весело, и море лежало на горизонте, но пришел новый
год, и нужно еще долго работать, чтобы заслужить новый отпуск, который, может,
окажется не хуже предыдущего!..
Адрес конторы своего мужа Надежда написала ему на бумажке, и
он, сверяясь по ней, довольно долго ехал по Московскому проспекту, да еще попал
в пробку возле Триумфальной арки, и потерял там минут двадцать пять.
Выезжая из «Англии», он был уверен, что придется поджидать
неизвестного ему человека на улице, и даже заранее предвкушал игру — угадает
или не угадает с первого взгляда, тот или не тот, но теперь игра потеряла
всякий смысл. Ее бывший муж наверняка уже на работе, и нужно просто войти в
дверь и спросить, как его найти.
Дэн Уолш вошел и спросил.
За стеклом сидел человек и читал книжку. Если пропуск
имелся, человек за стеклом нажимал кнопку, и турникет пропускал входящего. Если
пропуска не было, человек спрашивал паспорт, долго его мусолил, переписывал данные
из паспорта в амбарную книгу и только после этого пропускал.
Все меры безопасности соблюдены.
Дэн Уолш решил, что его американский паспорт покажется
человеку за стеклом крайне подозрительным и морока с переписыванием данных
затянется до вечера, и поэтому просто спросил по-русски, как ему найти Павла
Звонарева.
Он надеялся, что у Надежды фамилия мужа, и не ошибся. Он
вообще редко ошибался! Прирученные мустанги всегда становятся прирученными до
конца. Они готовы верно служить и полностью отречься от себя и даже от своего
собственного имени, только чтобы хозяин был ими доволен!
— Звонаре-ев? — протянул человек за стеклом, снял очки и
уставился на Уолша. — А фирма-то, фирма какая?
По бумажке, которую вручил ему прирученный мустанг Надежда,
Дэн прочел название.
— «Термина-ал плюю-у-ус»?! — протянул человек и
подозрительно осмотрел полковника с головы до ног. — А вы хто будете? Клиент
или заказчик?
Уолш не очень понял вопрос, вздохнул и сказал, что клиент.
— А клиенты у нас по средам!
Туповатый Уолш опять не понял и переспросил.
— Говорю, клиенты по средам! А сегодня, надо быть, четверг!
Неприемный день, надо быть!
В это время, оттеснив его плечом, к заветному турникету
порхнула девушка, от которой сильно пахло духами. Она сунула бдительному стражу
под нос какую-то бумажку, тот моментально нажал кнопку, и девушка, смерив Дэна
заинтересованным, но несколько высокомерным взглядом, оказалась по ту сторону
линии Маннергейма.
Пропуска куда бы то ни было меняют человеческое сознание,
подумал полковник Уолш. Он сам много лет гордился тем, что у него есть пропуск
в Белый дом, а у его машины есть пропуск на знаменитую стоянку, не за забором,
где парковались репортеры и временные служащие, а именно внутри, на асфальтовом
пятачке, где всегда жарило солнце и машины стояли тесно, как сардины в банке!
А когда ему лет пятнадцать назад впервые выписали пропуск в
Пентагон, он чуть не плакал от счастья, идиот!
Тут хоть и не Пентагон, но все равно не пускают!
— Я могу позвонить господину Звонареву?
— Позвони-ить?! — еще подозрительнее протянул человек за
стеклом. — Звоните, коли знаете номер!
— Вам Паша нужен? — спросила девушка, которая все мешкала с
той стороны укреплений, как бы ожидая лифта. — Я сейчас ему скажу, он к вам
спустится! А вы курьер?
Полковник Уолш покорился и признался, что он курьер.
— Если хотите, можете отдать мне бумаги. Вы же бумаги
привезли? Из Северного порта, да?
— Нет, — сказал Уолш, которому надоела вся эта канитель.
Дело минутное, а занимает так много драгоценного времени. — Но если вы вызовете
господина Звонарева, я буду вам очень благодарен.
— А как вас зовут? — спросила девушка и откинула волосы,
которые взметнулись и легли на прежнее место.
Волосы действительно были очень хороши, Дэн оценил.
— Меня зовут Дэн Уолш, — сказал он. — Спасибо за помощь.
— Нет, — вдруг заявила девушка, — вы не курьер!
Он кивнул, соглашаясь, что не курьер.
— Ваш лифт приехал.
— А? А, спасибо!
Человек в очках пропустил еще нескольких, которые показали
ему нужные бумажки, а потом сказал Дэну из-за стекла:
— Что ж вы не объяснили, что кульер! Я бы вам телефончик для
связи выдал! А то не говорите, а потом обижаться будете, что не пускают вас!
Ведь таких-то, без пропуска, много лезет! А кульер лицо должностное.
Дэн улыбался, как идиот, и все кивал. Он не слишком хорошо
понимал разговорный русский и решил, что лучше не объясняться.
— А то пришли и не говорите! А на лбу у вас, между прочим,
не написано, что вы кульер! Так откудова я должен знать?..
Тут кто-то жизнерадостно хлопнул Дэна по плечу, и он
оглянулся.
— Ты, что ли, из порта бумаги привез? Мне Машка сказала! Ну,
давай, что ли! И где расписаться?
Неизвестно, кого именно он ожидал увидеть.
Голливудскую звезду, брата Кличко, Франца Бэккенбауэра?..
Папу римского, Фиделя Кастро, принца Чарльза?..
За турникетом стоял жизнерадостный толстячок в просторной
рубахе и джинсах, которые из-за животика плохо на нем сидели, и казалось, что
сию минуту упадут с задницы. У него были обвислые щечки закормленного сладким
мальчика и пегий ежик волос на голове.
Отлично, подумал полковник Уолш с некоторой брезгливостью в
свой адрес. Значит, вот это и есть предмет страданий моего прирученного, но
очень гордого мустанга. Значит, именно по этому типу она рыдала возле собора со
странно поставленными колоннами!
