Через секунду черный трос уже был у него в руках.
– Убьешься, дурак, меня ж за тебя посадят!
– Все нормально, кузен, – Федор Басов еще раз проверил крепления троса. – Не такие штуки мы с тобой, Сашка, откалывали!
Катя не успела даже окликнуть его, запретить ему, как он вывалился за борт вертолета и заскользил по тросу вниз, навстречу сосновым кронам.
– Такой же, как я, отчаянный. Вся наша порода такая. Следи за ним, он спустился?
Катя поняла, что это он орет ей и что ей надо тоже высунуться из вертолета, держась за скобу, посмотреть.
Впившись в скобу обеими руками, она высунулась, зажмурила глаза, потом открыла:
– Спускается! Федя, осторожнее!
Сквозь рев винтов никто уже никого не слышал. Верхушки деревьев ходили ходуном от вихря, поднятого винтами вертолета. Трос опасно мотало из стороны в сторону. Но Басов спускался. Вот он достиг емкости, уперся в нее ногами.
– Ниже, вы можете спуститься еще ниже? – крикнула Катя. – Ему высоко прыгать.
Пилот что-то вякнул, сдернув переговорник набок, – то ли ругательство, то ли какую-то команду себе. И вертолет плавно начал снижаться.
«Кадушка», трос, Басов скрылись в зелени ветвей и хвои.
Вертолет завис над Ордынским лесом. Катя ждала. Потом вертолет начал подниматься, и уже можно было разглядеть трос и «кадушку». Басова не было.
– Он спрыгнул! Что это за место? Тут можно где-нибудь приземлиться? Высадите меня, я должна ему помочь!
Пилот развернул вертолет, и через пять минут показалась просека. Вертолет снова завис, потом начал снижаться, снижаться, снижаться…
– Через лес вон в том направлении к оврагу найдешь трюкача, надеюсь, ноги он себе не переломал. Эх, и такого орла вы из полиции поперли, – пилот-кузен Саша выплюнул в сердцах сигарету. – Я через двадцать минут вернусь, если он там со сломанной ногой или шеей, маши мне руками, я вас назад закину. Насчет кино предложение в силе! Все, посадка, пошла на выход!
Вертолет сел на лесную просеку – мягко и точно. Катя ни жива ни мертва выпала из кабины. Пилот махнул рукой в сторону леса, указывая направление. И вертолет начал подниматься.
Ветер сбивал Катю с ног.
Потом ветер ослаб.
Вертолет стрекотал винтами уже над самой головой.
Все походило на сон.
Ветер стих.
Вертолет улетел, остался только звук – гул. И Ордынский лес.
И Катя одна вошла в этот лес. Она старалась держать направление. Она бежала, иногда останавливалась, сгибаясь, хватая ртом воздух. Это вам не ленивая пробежка нога за ногу воскресным утром вдоль Фрунзенской набережной до Нескучного сада. Это истинный марш-бросок! А что, если Басов поранился? Тем более она должна спешить.
Лес не казался страшным, непроходимым. И уж никак он не походил на заповедную чащу. Более того, оглядевшись хорошенько, Катя поняла, что между деревьями достаточно места, чтобы и машина могла проехать, углубиться в лес прочь от просеки.
– Федя! – Больше всего она боялась, что он и правда сломал что-то себе при прыжке и сейчас лежит на мху, истекая кровью… Герой полуживой, недобитый… – Федя, я иду! Ты где?!
– Что ты так вопишь? Тут я!
Бас Федора Басова глухо пророкотал из-за кустов, откуда-то снизу.
– Где тут?
– В овраге. Спускайся, только осторожно. Сама все увидишь.
Катя раздвинула кустарник и едва не потеряла равновесие: глинистый отвесный склон. И глубокий овраг. А на дне его чахлый ручеек вьется. И груда железа там. Нет, машина с открытым багажником лежит, точнее, даже стоит, уйдя передним бампером и капотом в илистое дно.
Федор Басов целехонький вынырнул из-за машины.
– Спускайся, кажется, мы нашли, что искали.
Цепляясь за ветки и торчащие корни, Катя начала осторожно спускаться по склону. Только бы не поскользнуться! И конечно, она тут же поскользнулась и проехалась спиной по глине, больно стукнувшись о корягу. Но все же потом как-то приловчилась, и спуск пошел быстрее и с наименьшими потерями.
На дне ноги ее сразу же завязли в глине. Не обращая на это внимания, она ринулась к Басову.
– Ты в порядке?
– В полном, – на щеке у него алела свежая ссадина. – «Шевроле», не новая. Номера не московские, другой регион. А в салоне и в багажнике – гляди сама.
Он потянул на себя дверь со стороны водителя, расширяя проем. Катя заглянула в салон. В нос ударил запах гнили и разложения. Вонь исходила от сидений, пропитанных чем-то бурым. На сиденьях и на полу копошились белые личинки и черви.
– Сколько нечисти наползло, яйца уже отложили, – сказал Басов. – В багажнике то же самое.
Открытый багажник с покореженной крышкой был весь изнутри в бурых пятнах.
– Похоже на кровь, – сказала Катя. – В салоне не смотрел – может, там документы, права остались, вещи какие-то?
– Ты ж у нас сыщик командированный, – он шмыгнул носом по-детски, что крайне не вязалось с его грозным потрепанным видом – грязной порванной формой охранника, ссадиной и ликованием во взгляде. – Проводи обыск и осмотр. Я лишь приданные силы.
Стараясь дышать только ртом, Катя снова полезла в салон. Дотянулась до бардачка, открыла, пошарила, каждую секунду страшась наткнуться пальцами на червяка. Пусто.
– Нет там ничего, я смотрел, – сказал Басов. – Этот, который трупы сжег, думаешь, их документы нам оставил? Хорошо, номерной знак не смог отодрать. Хоть какая-то зацепка теперь. Ну, что скажешь?
– Мы нашли машину. И если это действительно кровь, а это кровь, то… Слушай, я дико за тебя испугалась там, в вертолете.
– А я и с самолета прыгал. С парашютом. Сашка, троюродный, еще давно меня в летное хотел отдать по своим стопам, только меня туда не приняли, – скромно доложил он.
Снова послышался гул винтов – вертолет «Ми-8» кружил над Ордынским лесом.
Глава 22
Наброски к проповеди о вреде алкоголизма
В доме возле церкви в угловой комнате, несмотря на ясное солнечное утро, окно плотно зашторено. В комнате горит лампа на письменном столе и открыт ноутбук.
На экране набран текст. Отец Лаврентий в футболке и черных брюках сидит в кресле, отвернувшись от своего компьютера. По его лицу, по мешкам под глазами можно догадаться, что он в эту ночь спать не ложился. Кроме письменного стола, в комнате книжные стеллажи, на которых уместилась лишь малая часть домашней библиотеки рода Тихвинских – большая часть отцовского собрания осталась в доме в лавре, в Сергиевом Посаде, где живет теперь старшая сестра с мужем-протоиереем, преподавателем в семинарии.
Текст на экране компьютера набран крупным шрифтом.
