— Найди ее старые показания, когда выберешь минутку. Наверняка есть где-нибудь в папках. Скорее всего, куча ерунды насчет того, что ее братец и мухи не обидит, но кто знает… И затем нам надо заказать столик в ресторане. С тех пор как я сюда приехал, ни разу не съел приличное карри.
— …остается молиться, что его поймают, прежде чем он убьет еще кого-нибудь…
Аминь.
— Нет, вы только взгляните на них, — шепнул Ренни, напоминавший в эту минуту проказливого школьника. — Готов поспорить, каждый из них только и думает, как бы свалить вину на кого-нибудь другого.
Инш, Стил и Фолдс о чем-то спорили в дальнем конце комнаты.
Ренни шмыгнул носом:
— Мы-то тут ни при чем, верно? Инш с самого начала должен был призвать людей, занимающихся проверкой продуктов.
Он был прав, но, на его счастье, Инш не слышал этого мудрого замечания.
— Может, расскажешь, чем закончился вчерашний вечер? — подмигнул ему Логан.
Констебль ухмыльнулся:
— Ты и в самом деле хочешь знать?
Логан подумал и ответил:
— Вообще-то нет. — И снова уткнулся в бумаги.
— Ладно, ладно, я расскажу. — Ренни подвинулся к нему поближе вместе со стулом. — Ее звали Лаура, и мы занимались этим всю ночь. Если это когда-нибудь станет олимпийским видом спорта, Лаура сможет выступить за Шотландию. Она в состоянии прососать шар для боулинга через садовый шланг. — Он довольно вздохнул. — Думаю, я втюрился.
— Прямо Ромео и Джульетта.
— Только с кондомами.
Дискуссия становилась жаркой. Инспектор Инш уже достиг свекольного цвета.
— На что спорим? — спросил Логан, когда Инш ткнул Фолдса толстым пальцем в грудь.
— Шестьсот за то, что кому-то поставят фонарь, и триста — за сердечный приступ.
— Да, как это гуманно — ставить на то, что Инша хватит удар… Что с вами такое, люди, черт побери? — Логан картинно покачал головой. Затем поставил десять фунтов, не сомневаясь, что инспектор даст кому-нибудь в морду еще до конца недели. И скорее всего, под раздачу попадет Марк Фолдс.
Инш топнул ногой и выскочил из комнаты. Стил и обозленный Фолдс тоже не задержались.
Логан засомневался, что Инш не распустит руки до конца дня.
— Три чашки чая, два печенья и эклер. — Ренни водрузил поднос на кипу пыльных коробок из архива и взял себе одно из печений в форме коровьей лепешки. Затем, жуя, раздал чай.
Фолдс все еще разговаривал по телефону со своим заместителем:
— Я знаю, всё так, Артур, но ведь каждый год одно и то же… — Он схватил другое печенье, не оставив Логану выбора — только эклер.
Забитая коробками, комната казалась намного меньше, чем вчера, когда Фолдс потребовал, чтобы ее выделили в его распоряжение. К двери он прикрепил кусок пластика с надписью: «Комната Мясника». Кто-то из шутников прилепил к пластику записку: «Оставь надежду, всяк сюда входящий». Почерк напоминал каракули инспектора Стил. В коробках были досье двадцатилетней давности, каждое посвящалось отдельной жертве. Материалы из Ньюкасла, Глазго, Лондона, Дублина, Манчестера, Бирмингема — всё это надо было просмотреть, чтобы найти хоть какую-то зацепку.
Ренни пристроил свой зад на одном из трех письменных столов, втиснутом между двумя шкафами с папками, и усердно доедал свое печенье. Логан размещал на доске данные по жертвам.
— Что, — сказал констебль, слизывая крошки с пальцев, — снова толстушка, да?
Логан вытащил из папки фотографию и прикрепил ее магнитом к доске:
— Ты что-то сказал?
Ренни показал на фотографии:
— Все женщины пухленькие. И большинство мужиков тоже в теле. Не хочу говорить плохо о покойных, но всей этой компании не помешало бы есть поменьше сладкого.
Логан открыл коробку, помеченную словом «Нортумбрия», и начал копаться в ней.
— Если он убивает ради мяса, то ему требуются мясистые жертвы, разве не так? — ответил он констеблю.
Ренни покачал головой:
— У жирных людей столько же мяса, сколько у тощих, просто мясо покрыто слоем жира. Я на эту тему курсы прослушал. Как говорит моя мать, когда готовишь мясо, надо помнить, что самый смак в жире.
— Спасибо за подробности.
Логан взглянул на Фолдса — он все еще разговаривал по телефону:
— Артур, ты вполне способен сам принять решение… Нет… Артур, если бы я не считал, что ты самый подходящий человек для этой работы, я бы тебя не выбрал…
— Как ты думаешь, он их жарит или запекает? — развивал тему констебль.
— Послушай, ты сейчас должен ходить по домам…
— Ну да, только какой смысл расспрашивать, если всё это случилось двадцать лет назад?
— Не ной.
— Но мне ску-учно. — Ренни зевнул. — И я вовсе не обязан копаться тут с вами. Мое место на улице. Я должен бороться с преступностью! Я — жестокая детективная машина! Р-р-р!
— Ты идиот.
Логан вернулся к коробке. В руки ему попался конверт с заключением патологоанатома. Из конверта посыпались глянцевые фотографии восемь на десять. Сержант выругался и начал подбирать снимки с грязного пола. На каждом был изображен кусок мяса, снятый с разных ракурсов. Эксперты установили, кому принадлежали эти куски. Фотография жертвы была подколота к полицейскому протоколу. Логан прикрепил ее на доску рядом с другими. Ренни был прав — все жертвы Вайзмена отличалась избыточным весом.
Коллаж на доске принял законченный вид — от владельца магазина в Глазго, убитого в 1983-м, до Валери Лейт, расчлененной вчера. Все полноватые, но это единственное, что их связывало. Среди жертв встречались и блондинки, и брюнетки, примерно половина — мужчины, попадались азиаты, одна пара была из Тринидата (они жили в Ньюкасле), и у всех одинаково печальный конец.
Зато места преступлений были похожи. Как правило, кухня, где все пропитано ярко-красным, иногда следы борьбы, и непременный кусок мяса, оставленный в морозильнике в качестве прощального подарка.
Логан вспомнил кухню Лейтов. Неужели в человеке может быть столько крови?
— Черт бы всё побрал… — Фолдс захлопнул телефон и сунул его в карман. — Никогда не становись начальником полиции, Логан. Да, с ходу кажется, что это нечто: красивая форма, люди салютуют, девушки танцуют, но на самом деле это такая заноза в заднице… В общем, мне надо возвращаться в Бирмингем. Сегодня.
— Но ведь Вайзмен…
— Знаю, знаю, он должен позвонить на Би-би-си и назначить дату интервью… и тут уж мы на него навалимся. А меня не будет, потому что никто не хочет брать на себя ответственность за какие-то дурацкие костры, разведенные в Бирмингеме. — Он громко выругался. — Ничего не поделаешь, придется ехать. Кто-нибудь сможет отвезти меня в аэропорт?
