— Без двадцати пять.
— Самое время для последней чашки перед тем, как мы отправимся в паб. Принеси, а?
Логан начал собирать грязную посуду:
— Сегодня не могу. Я уже договорился.
— Да ну? Пылкое свидание? Рэнди Рейчел из бухгалтерии снова рыщет вокруг, так? Или ты пошел по следам Ренни и подыскал себе восемнадцатилетнюю нимфетку? Пытаемся возбудить в мисс Уотсон ревность, не так ли?
Но он не поддался на подначку:
— Фолдс звонит и все время напоминает, что нам следует пойти в Тринити, поговорить с кем-нибудь из Объединения. Ну насчет того, первого, расследования. У меня назначена встреча с их главным.
— Супергерой, спасающий мир от вреда, наносимого пластмассовой тарой?
— Нет, он там что-то вроде гибрида между президентом клуба и бухгалтером.
— А до завтра это подождать не может?
— Что касается меня — ради бога. Но этот фрукт может только сегодня. Вам чай или кофе?
— Пусть будет сюрприз.
Когда Логан вернулся из буфета, в одном из кресел развалился Алек и на чем свет стоит поносил старшего инспектора Бейна.
— Знаете, где я проторчал весь день? Чуть с тоски не сдох, снимая гребаные совещания. Вчера было то же самое.
Логан передал кофе инспектору.
— Так тебе и надо. — Стил с шумом сделала глоток. — Сам за ним потащился, предатель поганый. — Она кокетливо провела по волосам, отчего короткие волосы встали едва ли не дыбом. — Мы ведь намного симпатичнее, верно?
Алек глубже утонул в кресле:
— Ребята, у вас нет в перспективе чего-нибудь увлекательного, а?
— Через пятнадцать минут я отправляюсь в паб. — Роберта показала на Логана. — А наш умненький мальчик собирается в Тринити, потому что больше ему нечем заняться.
Услышав это, Алек оживился:
— Круто! А мне можно с тобой?
Логан пожал плечами.
— Ну-ка притормози… — Стил поставила чашку и прищурилась: — Уж не собираешься ли ты разгадать что-нибудь, пока будешь там находиться?
— Сомневаюсь. — Логан взял список членов Объединения, которых допрашивали в 1990 году, и сунул его под мышку. — Половине из них было уже за пятьдесят, когда с ними беседовал Брукс. Теперь, думаю, многие делают колбасу в большой мясной лавке на небесах.
— А… ладно. — Стил схватила свое пальто. — Не хочу получить нагоняй. Если Алек едет, я еду тоже.
У боковых дверей Тринити их встретил маленький старик — сплошные улыбки, пуловер и мятый костюм.
— Мне всегда хотелось поучаствовать в расследовании убийства, — заявил он, подталкивая их к небольшой лестнице. — Обожаю телевизионные шоу: «Билл», «Мороз», «Убийства в середине лета», «Провод в крови»… Только ведь это не совсем полицейские шоу, верно? Больше психологические передачи… — Он остановился у двустворчатых дверей унылого зеленого цвета. — Теперь скажите, что вы предпочитаете, беглый тур или полное знакомство с залом Троицы?
Логан натянуто улыбнулся:
— Как насчет того, чтобы ограничиться мясниками, сэр?
— Прекрасно! Только называйте меня Йен, «сэр» звучит очень по-стариковски! — Он подмигнул, засмеялся, потом закашлялся. Кашель завершился тонким прерывистым свистом.
За дверями оказался длинный коридор, увешанный картинами. В неярком свете они казались мрачными.
— В Тринити собрана прекрасная коллекция, — сказал старик. — Вы знаете, что у нас здесь есть портрет короля Ричарда Львиное сердце? Но и это еще не всё. У нас есть мечи, на которых сражались в битве при Харлоу в 1411 году! Наше Объединение всегда было в гуще событий, всегда, так или иначе, влияло на жизнь города. Вы в курсе, что уже сотни лет…
Логан позволил ему пуститься в рассказ об историческом прошлом Абердина. Стил тащилась сзади, щелкая никотиновой жвачкой.
Картины располагались в определенном порядке. Справа — жанровые, рядом с ними — изображающие гербы; под гербами были куски текста, почти нечитабельные при слабом свете. Иногда гербы были нарисованы на самих картинах, в углу. Слева висели портреты стариков с кислым выражением лица.
— Черт побери, — Стил не выдержала и прервала сагу о первой скотобойне, построенной в Абердине в 1631 году, чтобы прекратить убийство животных на улицах, — кому пришло в голову заказать портреты этих образин, да еще и попросить сделать их поуродливее?
— А… да. — Старик оглянулся на камеру Алека. — На самом деле это…
— Господи! Да этот тип напоминает бородавку с усами!
— А тут у нас… — уклончиво сменил тему старик, — а тут у нас герб мясников.
Картина была величиной примерно с кухонный стол. Красный щит с тремя ножами и топором, в центре — один из замков Абердина, слева — отрубленная голова барана, справа — быка. Под каждой головой витиеватым шрифтом был написан какой-то текст, прочитать его было трудно, так как лак, покрывающий картину, растрескался.
Стил присмотрелась:
— От жертвенных обрядов и пиров… летели дрызги крови… жертвенных быков.
Старик вздохнул:
— Не надо забывать, что цех мясников зарождался в то время, когда Абердин только-только начинал строиться. Если вы посмотрите наши книги, вы встретите там одни и те же фамилии, год за годом, столетие за столетием. Поколения мясников преданы своей профессии. И они же заботились об обществе. — Он начал загибать пальцы: — Милостыня бедным, финансирование общественных работ, обеспечение здравоохранения задолго до того, как национальная медицинская служба об этом задумалась… То, что привело вас сюда, не имеет никакого отношения к этой профессии. Нас не следует корить, что кто-то… что кто-то украл слова.
— Да ладно, не стесняйтесь, — усмехнулась Стил, — вы можете назвать этого мудака разъебаем и сволочью, я не упаду в обморок. — Она хитро подмигнула старику: — Ну, теперь говорите, кто имел сюда доступ двадцать лет назад?
— Этой картине больше ста семидесяти лет, инспектор. У нас пару раз в год проводятся дни открытых дверей. Мы водим людей по залам, разъясняем им всё, знакомим с историей картин, которые у нас тут выставлены.
— Вы хотите сказать, что это мог быть…
— А еще мы устраиваем ежегодные балы. Члены Объединения приглашают своих родственников и друзей, а иногда и клиентов. Но… — он грустно посмотрел на картину, — но, к сожалению, в этом году бал мясников пришлось отменить. Никто не захотел принять приглашение в свете всех этих ужасных событий…
Логан вытащил список допрошенных в 1990 году мясников:
— Скажите, а вас во время первого расследования не допрашивали?
— Нет, в семьдесят четвертом умер мой дядя, я поехал в Купар на полгода, чтобы помочь привести всё в порядок, и остался на девятнадцать лет. В Абердин я вернулся только в 1993 году. — Он улыбнулся: — Пропустил все страсти…
