Бейн повернулся и спросил у Фолдса, что он думает по этому поводу, но Логан еще не закончил:
— Я поискал сведения об отце, Джеймсе Сотере. В настоящее время он находится в доме для престарелых на побережье, но все еще владеет домом. Это один из полуразрушенных домов на задах у скотобойни «Алаба». Номер три.
Бейн схватил телефон и позвонил в дежурку. Они едут сейчас же, причем целой армией.
58
Логан вдавил педаль газа в пол и помчался по шоссе А947 со скоростью восемьдесят миль в час на север от Дайса. Все огни сверкают, сирена воет; впереди — три фургона, под завязку набитые полицейскими, две патрульные машины и пара служебных колымаг.
Фолдс сидел на пассажирском сиденье, вцепившись в поручень над дверью, Алека сзади мотало из стороны в сторону подобно шарику от пинг-понга. Оператор попросил разрешения взять с собой приятеля, которого звали Майк, он тоже работал на Би-би-си. Майк должен был охранять Алека, когда тот начнет снимать. Как будто вооруженные до зубов полицейские не были достаточным прикрытием!
Кавалькада машин промчалась через Ньюмачер и с ревом стала подниматься по извилистой дороге в Олдмелдрам, разгоняя легковушки и тракторы.
Логан приглушил рацию и попросил Фолдса связаться с дежурным:
— Пусть пошлют кого-нибудь к дому Элизабет Николь — она вполне могла поддерживать связь со своим братом. Скажите им, пусть поищут альбомы с фотографиями, письма, открытки. Всё, что может подсказать нам, где он живет.
Вытаскивая мобильный, начальник полиции недовольно пробурчал:
— Почему мы каждый раз норовим перекрыть звуковой барьер?
Пока он набирал номер, Логан бросил машину в последний поворот — до Терриффа оставалось всего ничего. Въехав в городок, полицейские выключили сирены — им не хотелось, чтобы Сотер был заранее предупрежден.
— Келли? — прошептала Хитер в темноте. — Келли, ты не можешь…
Дверь со скрипом отворилась, впустив в камеру свет. Хитер стояла на коленях на матрасе, вцепившись руками в решетку. Она попыталась спрятаться под одеяло, но было слишком поздно. ОН стоял на пороге и смотрел на нее. Фартук Мясника был залит темной кровью.
Она повернулась, чтобы увидеть Келли… но Келли не было — в холодном металлическом коконе Хитер была одна.
За спиной Мясника в грязном коридоре виднелась тачка, и Хитер смогла разглядеть светлые волосы, свешивающиеся через борт, белые и розовые кости…
— О господи… — Сколько же она проспала?
Мясник взглянул на нее, потом показал на свой живот и вопросительно наклонил голову.
Глаза Хитер приковались к тачке.
— Это… это Келли?
Мясник молча показал испачканным в крови пальцем на стенку, за которой сидела констебль Крикуха. Потом снова похлопал себя по животу.
— Да, я хочу есть, — ответила Хитер.
Мясник кивнул, взял тачку за ручки и скрылся из виду. Скрип колес сменился тишиной.
— Ты думаешь, ОН ее убил? — Данкан прошел сквозь прутья решетки и замер на пороге, глядя на коридор.
— Я…
— Было бы жаль. Она была славной.
— Может быть, — вмешался мистер Новичок, — ОН перевел ее в камеру констебля?
— Зачем ему это? Или ОН тоже хочет убить ее и съесть?
— Очень может быть.
— Он не может, она моя подруга!
— Будет, будет тебе, дорогая, — сказала ее мать. — После драки кулаками не машут, так ведь? Или после убийства.
Хитер закрыла уши ладонями:
— Она не может умереть!
— Почему? Мы же умерли.
Хитер заплакала:
— Она не может…
— Знаешь, — сказал новый голос, который она раньше не слышала, — у тебя ведь всё еще есть нож…
Внезапно Данкан, мама и мистер Новичок исчезли.
Она повернулась, но никого не увидела.
— Кто здесь?
Только пустая металлическая камера.
Хитер сунула руку под матрас, разыскивая забытый нож. В неярком свете, попадающем в камеру из коридора, лезвие казалось бледно-синим.
— Вот видишь, — сказал голос, — тебе только нужно пырнуть ЕГО в живот, когда ОН вернется.
— Я никогда никого не убивала…
— Если ОН убил Келли, разве ОН не заслуживает смерти?
— Но я здесь в ловушке!
— У НЕГО наверняка ключи с собой… Кстати, а ты уверена, что дверь в решетке закрыта? Ты ведь сто лет не проверяла, верно?
Хитер скосила глаза к тяжелому амбарному замку:
— Кто ты?
— А как ты думаешь?
И внезапно Хитер сообразила:
— Ты — ТЬМА!
— Нож, помни о ноже, Хитер. Условие такое: если ты хочешь быть моей любимицей, ты должна воспользоваться ножом.
— Но… — Она подошла к небольшой дверце в решетке и потрогала замок. ТЬМА оказалась права — он не был заперт.
Хитер снова села на матрас, держа нож в холодных трясущихся руках. ТЬМА хотела, чтобы она сделала это… Чтобы убила Мясника и стала ее любимицей…. Спасла Келли… Чтобы она, Хитер, заняла ЕГО место… Чтобы вечно жила во ТЬМЕ…
Клацанье. ОН вернулся, неся тарелку с едой, от которой божественно пахло. Печенка, лук и картофельное пюре со сливками.
Мясник подошел к решетке, и Хитер крепче сжала в руке нож.
Парковочная площадка у скотобойни была почти заполнена. Из загонов доносилось мычание коров и блеяние овец. Скотобойня «Алаба» работала на полную катушку. Конвой проехал мимо, к узкой дороге, ведущей к пяти полуразрушенным зданиям: стены из красного кирпича почернели и покрыты пятнами, окна забиты досками, участки заросли сорняками и пожелтевшей травой.
По рации прозвучала команда, и фургоны остановились. Из дверей посыпались вооруженные полицейские. Логан сидел в своей машине, скрестив пальцы, и смотрел, как они растягиваются в цепочку. Замыкали группу Алек и его телохранитель.
Вышибить дверь дома Сотера не составило труда. Она имела такой вид, будто ее лет двадцать не касалась рука человека: краска облетела, осталось только серое дерево в трещинах.
Группа захвата ворвалась внутрь.
Хитер не поняла, откуда донесся звук, но Мясник поднял голову. Его глаза невозможно было разглядеть в прорезях маски. Он стоял и смотрел в потолок.
Вытащив нож из-за спины, Хитер вонзила его в живот Мясника по самую рукоятку. Руку залила горячая кровь, рукоятка стала скользкой и липкой. Она вытащила нож и вонзила снова. И снова… И снова…
