– Но я правда хочу уйти, – смутилась я.
– Я тебя никуда не отпускаю! – Он обхватил меня руками и посмотрел в мои глаза с особой нежностью. – Ева, я только сейчас понял, какая ты маленькая, юная и ранимая. И глупенькая! Ты мой самый родной человечек, как я могу дать тебе уйти? Ты хоть раз в жизни искала работу? Знаешь, что это такое? Тебе удивительно повезло, окончив университет, сразу занять такую должность. А где работают твои сверстники? Видела? Они начинают свою карьеру в отделах доставки либо жалкими помощниками, операторами, девочками и мальчиками на побегушках. Потому что жизнь – штука жестокая, и нужно начать с самого низа, чтобы подняться до верха.
– Ты прав, Марик, – призналась я, – без тебя я была бы сейчас никем. Могла бы рассчитывать на место чьей-нибудь секретарши или кассирши в банке. У меня нет связей, нужных знакомых или родственников…
– Вот видишь! А ты раскидываешься таким тёплым местечком, как управляющий в ресторане. Где ты найдёшь работу лучше, интереснее, легче?
Я задумалась и молча села в своё кресло. Перспективы маячили действительно не радужные. Марк сел передо мной на корточки:
– Когда-то я был простым деревенским парнем, который вернулся из армии и узнал, что его девушка давно встречается с другим парнем. А я её любил. И страдал. Но всё, что произошло, только сделало меня сильнее. Я оброс защитной оболочкой, и никто больше не смог ранить мои чувства. Нашёл нужных знакомых, стал усердно работать, выбился в люди. В двадцать четыре открыл своё дело, в двадцать шесть – купил машину, в двадцать девять – квартиру, а потом разбогател и смог себе позволить всё остальное. Я работал двадцать часов в сутки, чтобы доказать, что чего-то стою. И теперь имею почти всё, что пожелаю. Да, я не верю людям. Да, у меня почти нет друзей. Но я кое-что могу. И я могу помочь человеку, которого люблю. Как-то по-своему, но люблю. Не настолько самоотверженно, как ты бы хотела, чтобы я тебя любил. Но это сильное чувство.
Марк приблизился к моему лицу настолько близко, что я затаила дыхание, подумав, что он меня поцелует, но он продолжил:
– Я не смог бы оставить свою семью ради тебя. Прости. Наверное, я трус. И я в этом признаюсь. Не смог бы быть верен тебе до конца жизни, проводить с тобой всё свободное время, любить, так как ты того заслуживаешь. Но я думаю о тебе и помню о тебе всегда. Помню, как пахнут твои волосы, как ты забавно ворочаешься во сне, как блестят по утрам твои глаза. Я никогда не спутаю ни с чем тембр твоего голоса, не забуду твой весёлый смех.
Ты подарила мне самые счастливые минуты моей жизни, и я, конечно, дурак, что от тебя отказался. Но ты достойна лучшего, поверь. Всё, что я сейчас могу дать тебе, – это поддержку и хороший дружеский совет. Оставайся, не бросай свою работу. Ресторан ожил под твоим управлением, он загнётся без тебя, и мне так приятно в этом сознаваться. Ты – на месте и лучше всех делаешь своё дело.
– И ты простишь мне прогулы? – осторожно спросила я.
– Да, – просиял Марк.
– И как мне быть? – Я улыбнулась, с надеждой взглянув на него.
– Ты идёшь в отпуск! А когда отдохнёшь, возвращаешься в ресторан, – предложил тот, вопросительно глядя на меня.
– Договорились, – и я пожала ему руку.
1 января 2010 года
И вот я иду одна по заснеженной лесной тропинке, а впереди бежит мой пёс. Мой чудесный пушистый Мартин с блестящей шерстью бело-молочного цвета. Он натягивает поводок и устремляется вперёд, заставляя меня бежать, поскальзываясь на снегу.
А сегодня ночью я встречала Новый год. С мамой, папой и бабушкой. Отказавшись от приглашения в шумные компании, я осталась с ними и вспомнила прелесть семейного торжества.
Пришла накануне с собакой и подарками. Вместе украсили ёлку, налепили пельменей, приготовили салаты, посмотрели «Голубой огонёк» и выпили шампанское. Всё как у всех, но на данном этапе мне это показалось особенно трогательным и по-домашнему теплым.
В последнее время я осознала, что мои раны начали затягиваться. Уже дышится легче, иногда даже хочется улыбаться. Друзья укоряют меня за то, что я окунулась в собственное одиночество и ни с кем не общаюсь, но я ничего не могу с собой поделать. Ведь я уже давно не та Ева, которая с интересом ждала нового дня, радовалась мелочам и открывала душу первому встречному. Ева стала спокойнее, сдержаннее, мудрее.
Каждый день я вспоминаю о Саше. Стараюсь сильно не ворошить прошлое в памяти, чтобы не разрушать себя изнутри, но и совсем забыть тоже не получается. А раз в две недели непременно срываюсь: слушаю старую музыку в темноте, перебираю наши фотографии, обливаясь слезами… Потом успокаиваюсь и засыпаю.
Кольцо его я давно сняла и убрала подальше, но иногда не выдерживаю: достаю из шкатулки, любуюсь, целую его и прижимаю к сердцу. Не знаю, как он там живёт, но желаю ему счастья.
А сегодня я получила сообщение от Мити: «Ева, я так скучаю! Хочу себе девушку – копию тебя. Жду не дождусь, когда вернусь к вам. Люблю. Митя». Мне стало так приятно и тепло на душе оттого, что я кому-то нужна. Он должен вернуться весной, тогда придётся подыскать себе квартиру. Но это нестрашно, лишь бы дорогой моему сердцу человек был рядом.
Телефон зазвонил. Я отстегнула поводок Мартина от ошейника, отпустила его порезвиться, сняла варежку и достала мобильник. Хм, неизвестный номер.
– Алло, – бодро ответила я.
– Привет, – раздался усталый мужской голос.
– Ты? – Моё сердце сжалось.
– Я, – подтвердил Саша.
– Где ты взял этот номер? – сухо спросила я, остановившись.
Мартин в это время измерял шагами сугроб.
– Даша дала.
– Ясно.
– Не сердись, я просто хотел узнать, как твои дела.
– Нормально. Вроде не сдохла.
– Зачем ты так говоришь? Всё ещё сердишься на меня, да?
– А что, не должна?
– Не сердись. Я скучаю по тебе, – сказал он тоскливым голосом.
Я закрыла глаза ладонью. Меня охватило отчаяние: всё то, что я пыталась забыть, вдруг в один момент вернулось и нахлынуло с новой силой.
– Как живёшь? – поинтересовалась я.
– Да никак. Скучно. Много думаю о тебе.
– Сочувствую.
– Нет, правда. Возвращаюсь с работы и думаю, как было бы хорошо, если бы меня дома ждала такая девушка, как ты.
– Такая, как я, а не я.
– Я не так хотел сказать, ты опять всё передергиваешь, – занервничал он.
– Да мне наплевать, расслабься. Как у тебя на личном фронте?
– Никак.
– Ты лукавишь.
– Нет. Я не такой уж бабник, каким ты меня себе представляешь.
– Ладно, Саш, – вздохнула я, – у нас много взаимных претензий, давай забудем о них на время. Чего ты хочешь? Ты ведь зачем-то звонишь.
