Она в очередной раз споткнулась, потеряла равновесие и упала на какие-то тряпки, подняв при этом тучу пыли и древесной трухи. Хорошо, что сильно не ушиблась. Кое-как поднялась и принялась отряхиваться, немилосердно чихая.
На чердаке чего только не было: старые короба из лозы, поломанная мебель, тряпки, доски и, конечно, стопки газет и журналов. Вот и заветное окошко, как раз за макулатурой. Лена посветила – в пыли виднелись смазанные следы, значит… она не ошиблась. Кто-то приходил сюда!
Пробравшись к окошку, она тщательно осмотрела раму – паутина по углам оборвана, слой пыли в некоторых местах стерся. Раму открывали, причем недавно.
В темноте что-то хрустнуло, и Слуцкая вздрогнула. Почему она не взяла с собой Вадима? Было бы не так страшно. Это все ее пресловутые независимость и самостоятельность. Правильно ей когда-то говорил бывший муж: «Любопытной Варваре нос оторвали, а тебе, любопытная Елена, голову свернут, как цыпленку, – пикнуть не успеешь. Какого черта ты везде лезешь? Больше всех надо, да?»
Толик был в чем-то прав. Получается, ей все надо знать. А зачем?
Хочется. Другого ответа Лена не находила, как ни старалась. Ей было интересно раскрывать чужие тайны. Может, она действительно выбрала не ту профессию?
При воспоминании о бывшем супруге у нее запершило в горле. Она подавила кашель, проклиная свое замужество и все, с ним связанное. На ум опять пришел Вадим Казаков. Кажется, он ухаживает за ней с серьезными намерениями… и напрасно. Замуж она больше выходить не собирается. Хватит. Один раз попробовала. Брак – ягодка красивая, яркая и соблазнительная, но ядовитая. Именно поэтому так и тянет отведать заветного плода.
Размышления о мужчинах никоим образом не мешали Слуцкой тщательно исследовать «место происшествия». Собственно, происшествия-то никакого не было, – разве что в Леночкином воображении. А оно у нее богатое, вот уж чем Бог не обидел.
Осмотр окошка, рамы и «прилегающей территории» разочаровал ее. Ни окурков, ни зацепившихся за гвоздь лоскутков одежды, ни квитанций, ни конфетных оберток, – ничего. Хоть плачь.
Лена присела на корточки и посмотрела через чердачное окно на свой дом. Ее подъезд был как раз напротив.
– Фу-ты… – пробормотала она. – Может быть, это за мной следят?
Предположение рассмешило ее. Тоже еще, принцесса! Кому она нужна? Но воображение заработало, набирая обороты, – не остановить. А что? Вдруг, сгорающий от ревности Казаков решил вывести ее на чистую воду? Нехорошо, если будущая невеста окажется лгуньей или ветреной распущенной бабенкой. Казакова засмеют. Вся математическая школа будет покатываться от хохота.
«Нет, – возразил внутри Леночки кто-то гораздо более мудрый. – Казаков на это не способен. Его, скорее всего, больше интересует квартира, чем ты сама. У завуча – меркантильные расчеты, которые он прикрывает любовью. Как же! Такая дура, как ты, сразу клюнет. Купится на любовную приманку как миленькая. Ведь именно этого тебе не хватало в браке с Толиком».
Лене стало горько. На что похожа ее жизнь? Работа нудная, с мужем пришлось развестись, годы идут… приближая беспросветную одинокую старость. Уже тридцать четыре стукнуло. Казаков только притворяется влюбленным, это ясно. И на чердаке она не нашла ничего интересного. Не везет ей!
Осветив последний раз фонариком злополучное окошко, Лена тяжело вздохнула. Захватывающее приключение не состоялось. Как жаль! Она повернулась и направилась к выходу…
Потом, сколько она ни пыталась восстановить в памяти последовательность событий, сознание натыкалось на непреодолимый барьер. Вдруг у нее закружилась голова… в груди стеснилось, – видимо, от пыли и спертого воздуха, – и… все поплыло перед глазами… Навалилась дурнота. Темнота свернулась в нечто воронкообразное, порозовела и заблестела, подобно перламутровой раковине…
Леночка видела такие раковины в детстве, на рынке в Феодосии, куда бабушка возила ее отдыхать. Она тогда так и приклеилась к прилавку, на котором были разложены раковины. Не верилось, что их находили на берегу после шторма, выброшенными на сушу из зеленых морских глубин.
Продавец, худой смуглый старик, заметил ее интерес.
«Послушай, как шумит», – сказал он и поднес раковину к ее уху.
«Идем! – рассердилась бабушка. – У нас на такую игрушку денег нет».
«Купи-и-и!» – захныкала Леночка, чем окончательно вывела бабушку из себя.
«Что вы пристаете к ребенку?! – завопила та на весь базарчик. – Как не стыдно? Торгуют дарами моря, которое, между прочим, принадлежит всем! Спекулянты!»
Такое поведение коренной московской интеллигентки поразило Леночку до глубины души. Она до сих пор так и не поняла, что привело милую вежливую бабулю в неистовство. Чем ей не угодил продавец раковин? Вообще-то Анастасия Кирилловна души не чаяла в единственной внучке и обычно потакала ее прихотям. Но не в тот раз.
Леночка много раз видела ту раковину в детских и юношеских снах. Со временем впечатление стерлось, померкло… и вот теперь возникло из небытия здесь, на чердаке.
Какую странную игру порой ведет с людьми воображение!
«Раковина» росла, заполняя собой все обозримое пространство, маня Лену своим туманным перламутровым нутром… полным шума морского прибоя, накатывающего ровными волнами… Прибой поднимал вверх тучи брызг. Они сверкали на солнце бриллиантовой россыпью, переливались и таяли в серебристой дали…
Слуцкая больно ударилась лбом о люк и только тогда увидела, что стоит на ступеньках железной лестницы и пытается закрыть вход на чердак. Все остальное утонуло в сверкающих брызгах в глубине «раковины».
Лена дрожащими руками повернула ключ, и замок тихо щелкнул. На ватных ногах она спустилась вниз и вышла из подъезда. Дул ветер. Ночная прохлада пронизала ее до костей. Старые липы настороженно шумели в темноте…
Глава 11
– Удалось узнать хоть что-нибудь? – спросил Широков.
Они с Багировым сидели на открытой террасе загородного ресторана и пили коньяк. Начальник службы безопасности развел руками.
– Ничего существенного, Павел Иванович. Мы отработали по всем направлениям… Результат нулевой.
– И что это значит, по-твоему?
Багиров пожал плечами.
– Честно? Ума не приложу.
Широков задумался. Он уважал Бориса Багирова, бывшего военного спеца, во всем ему доверял и чувствовал себя как за каменной стеной. До недавних событий. Борис был хорош тем, что никогда не вводил его в заблуждение, – если он не мог в чем-то разобраться, то прямо говорил об этом.
– Может быть, какая-нибудь акция новых борцов с буржуями? Молодежный погром? Как в Европе?
– Обстреляли только наши заправки, – отмел его предположение Багиров. – Я проверял.
– Ты поговорил еще раз с Варденом?
– Поговорил. Это не он. И с Тузом говорил, и с другими, – все клянутся, что ни при чем. Сами запаниковали.
