– Ну, ты… с-сучара! – прошипел он, сгребая своими железными лапами пленника. – Сейчас я тебя буду на ремни резать! Ты мне все расскажешь. Даже то, чего никогда не знал.
– Остынь, – положил ему руку на плечо Багиров. – Мы его рвать не будем. Если он нам ничего не скажет, мы его… отпустим. Пусть идет себе!
Парень зыркнул исподлобья узкими глазками, набычился. Он еще не успел отдышаться и как следует понять, что случилось.
– Поехали в «Ставку», – сказал Багиров. – Допросим его.
– Сейчас менты прискачут…
– С ними я потом разберусь.
«Ставкой» они называли тайную подмосковную резиденцию Багирова с огромным цокольным этажом и подвалами. В этих подвалах решались судьбы врагов и предателей, обсуждались без помех важные вопросы. Там же, надежно упрятанная, хранилась «черная касса», – на непредвиденный случай. Бизнес – вселенная подвохов, взлетов и падений, напичканная ловушками, как кекс изюмом. Никогда не знаешь, что тебя ждет завтра.
По дороге в «Ставку» Глобов опомнился.
– Вы как оказались на заправке, Борис Григорьевич? – спросил он.
– Серый позвонил.
– А-а…
– Кстати, а тебя чего туда принесло?
– Предчувствие! – с пафосом ответил менеджер. – У меня нюх на такие вещи. Успел тютелька в тютельку.
В подвале пленник присмирел, догадался, что жизнь его теперь ничего не стоит. И что выкручиваться придется самому. Иначе…
– Кто заказчик? – без обиняков приступил к делу Багиров, когда они остались втроем. – Будешь молчать – сдохнешь.
– Мне и так, и так конец один, – буркнул парень.
Он оказался тщедушным, невысоким, со смуглым небритым лицом. Поднажать как следует, и расколется.
– Ты мусульманин? – уточнил Багиров.
– Атеист я! – усмехнулся пленник. – Мне что Бог, что дьявол… одинаково.
– Жить хочешь?
Парень поежился, отвел глаза.
– Можно…
– Сдашь заказчика – отпущу.
– Ну и что? – встрепенулся тот. – Найдут, все одно завалят. Мне типа без разницы…
Багиров помолчал. Парень был прав.
– Расскажешь все, что знаешь, – помогу скрыться, – сказал он. – Документы новые справлю, местечко тихое подберу. Сибирь, Дальний Восток… грибочки, ягодки, рыбка. Отсидишься – там видно будет.
– Сукой меня хочешь сделать?
Но пленник уже дрогнул. У него появилась надежда, и Багиров это увидел.
– Ты подумай, – спокойно предложил он. – Не торопись.
– А если меня менты загребут?
– Не загребут.
Парень поднял глаза, и в его мертвом лице появилась искорка жизни. Он поверил Багирову. Что он теряет, в конце концов?..
Глава 27
Анатолий Быстров после встречи с Леной затосковал. Он вспомнил, как его мать, приехавшая на свадьбу из Калуги, неодобрительно рассматривала невестку.
– Приворожила она тебя, Толенька. Как есть приворожила! Ты погляди – тощая, дохлая, ни рожи, ни кожи. Да еще в очках! Только что генеральская дочка.
– При чем здесь это? – обиделся Быстров.
Он женился на Лене не по расчету. О карьере не думал – влюбился. Впервые после училища. Его девушка, с которой гулял в обнимку до рассвета по спящей Калуге, не дождалась, вышла замуж. Быстров тогда чуть с ума не сошел, но ничего, взял себя в руки, даже послал ей поздравительную открытку. Последний курс оканчивал, как в тумане. Сутками сидел над конспектами и книгами, сдал все на «отлично».
– Послужишь пару годков, и в академию, – сказал на прощанье начальник училища. – Молодец, что не женился, не надел на шею семейный хомут. Теперь учиться сможешь.
Быстрову повезло. Служить попал в Подмосковье, в хороший гарнизон. Общежитие дали. От места расположения части до Москвы – сорок минут на электричке. Красота! А он не радовался.
– Сил нет на тебя смотреть, – говорил командир. – Чего ты кислый такой?
– Он от несчастной любви сохнет, – подтрунивали над новичком сослуживцы.
– Баб, что ли, мало? – недоумевал командир. – Или на одной свет клином сошелся?
Быстрову сочувствовали, давали советы, охотно приглашали на вечеринки. Парень хоть куда, – симпатичный, непьющий, да еще и холостой. От девушек отбоя не было. А ему ночами все снилась та, которая не дождалась…
– Ладно, Быстров, поезжай-ка ты в Москву, – решил командир. – А то твой унылый вид расхолаживает моих офицеров. Вот тебе направление в академию. В столице-то небось невест навалом. Не чета нашим. Забудешь свою пассию, как пить дать. Выучишься – просись обратно, возьму. Парень ты спокойный, исполнительный, службу знаешь. Нам такие нужны.
И поехал старший лейтенант Быстров в Москву. Там судьба свела его с генералом Слуцким и его супругой. Элеоноре Евгеньевне приглянулся скромный молодой человек, видный, серьезный, подающий надежды офицер. Она пригласила его на дачу, познакомила с дочерью. Лена чем-то походила на его девушку – такая же тоненькая, изящная и неразговорчивая. Через месяц Анатолий сделал Лене предложение, и скоро сыграли свадьбу.
В ресторане «Колхида» собрались военные чины с женами. Молодежи было мало – несколько товарищей Быстрова из академии да пара подружек невесты. От тостов и длинных речей клонило в сон. Оркестр играл военные песни. Генералы пили водку. Стояла тяжелая, полная сигаретного дыма духота.
– Дурак ты, сынуля, – отозвав Толика в сторону, шептала мама. – Первую девку выбрал никудышную, и эта не лучше. Гляди, как бы она тоже тебя не бросила!
Слова матери упали на благодатную почву. Анатолий вернулся к невесте хмурый, недовольный. Она сидела прямая, как кукла, – в белом атласном платье, чуть пьяная, с блуждающей улыбкой.
– Ты меня любишь? – касаясь губами ее уха, шепотом спросил Быстров.
Невеста сделала вид, что не слышит. Оркестр как раз грянул «Прощай, любимый город». Пьяный в зюзьку полковник напротив раскатисто подпевал, смахивая сентиментальные слезы.
«Не будет мне счастья!» – горько подумал жених. Как в воду смотрел.
Семейная жизнь с Леной не задалась с первых же дней. Они поселились в ее квартире, где Быстрова раздражало буквально все – от газовых печей до старомодных шкафов из красного дерева.
– Почему бы нам не сделать ремонт? – недоумевал молодой муж. – Не снять эту допотопную лепнину? Не купить обстановку посовременнее?
– Это бабушкина мебель, – сердилась Лена. – И я не собираюсь ее менять на дешевый ширпотреб.
– Тогда вытирай пыль почаще, дорогая.
– Я тебе не домработница. Возьми тряпку и вытри, если хочешь.
Готовила она тоже отвратительно – какие-то жидкие супы и пригорелые каши. А из мясных блюд предпочитала колбасу, сосиски и покупные пельмени.
