— Ступай туда, на Место Избранных… и увидишь невидимое… Место сие именуется Священная Гора…
— Где же эта Священная Гора? — настаивал непонятливый ученик, являя всю глубину своего невежества.
Впрочем, учитель сам смог весьма приблизительно назвать координаты Горы, расположенной в глубине Памира. Но разве такая мелочь могла остановить Чичагова, который грезил стать новым мессией?!
Он отрекся от своего мирского имени, принял духовное имя Нангаван и посвятил себя поискам Священной Горы. «Настойчивость вознаграждается», — любил повторять он. Во время скитаний новоявленный гуру обзавелся последователями, из которых отобрал пять человек. Шестым был он сам, а седьмой обязательно должен быть новеньким. Такова традиция, а любое сообщество держится на традициях.
Шестеро учеников называли друг друга шраваки. Ведомые своим духовным наставником, они привели в порядок брошенный таджиками дом и стали вести жизнь «святых отшельников». Общину назвали «Поднебесье». Место оказалось труднодоступным, да еще и пользовалось худой славой. Так что никто не осмеливался их беспокоить.
Правда, зимой в горах было очень холодно, мороз стоял страшенный, выпадало много снега, и увеличивалась опасность схода лавин. Поэтому шраваки приходили сюда накануне весны и оставались до начала осени. Как только наступали холода, Нангаван уводил их вниз, в долину. Они охраняли от посторонних глаз и ушей свое убежище, но… шила в мешке не утаишь. Как ни малочисленны и ни разрозненны кишлаки в горах, все же слухи об общине просочились «в мир».
Разумеется, никто из шраваков не подозревал ни о какой Священной Горе. Нангаван не собирался раньше времени раскрывать тайну. Он должен выполнить свое предназначение, стать проводником Высших Сил на Земле. А там… видно будет…
В пещере царил теплый полумрак. Нангаван вместе с учениками соорудил на каменном полу небольшой очаг. Дрова были сложены рядом. Пространство пещеры очень быстро прогревалось, а дым выносило куда-то вверх. Гуру уселся, приняв позу лотоса, и погрузился в медитацию. Желанное успокоение не приходило.
С тех пор как Нангаван впервые вступил в контакт с Высшими Силами, в его душе поселилась тревога. Она непрерывно грызла его, разъедала, лишала покоя и сна. С кем он общается? Кто сей неизвестный и могущественный, снизошедший к смертным? Чистый ли это Дух, несущий свободу и истину? Или это игра лукавого, нечистого?
Нангаван не мог найти внутри себя ответа на животрепещущий вопрос. А спросить было некого. Он мучился, раздираемый противоречиями. С одной стороны, ему хотелось стать мессией. А любой мессия, по его представлению, должен иметь советчика из Высших Миров. С другой стороны, не попадет ли он, подобно доктору Фаусту, в лапы дьявола? Не продаст ли, сам того не ведая, душу Князю Тьмы?
Так Нангаван и жил в «Поднебесье», то поднимаясь на волнах экстаза в горние выси, то опускаясь в глубины воображаемого ада. Вдобавок ему приходилось тщательно скрывать свое смятение от шраваков. Они должны видеть в нем источник спокойствия и космической гармонии.
— Учитель! Учитель!
Вопли учеников рассердили Нангавана. Они мешали ему предаваться медитации и возвращали к надоевшей действительности. Главным достоинством шравака считалась неэгоистичность. А члены общины то и дело ссорились, выясняли отношения и доходили до того, что готовы были вцепиться друг другу в глотку. Раздоры вспыхивали по поводу недостаточной «святости» то одного, то другого. Они пристально следили за каждым шагом своих товарищей, отыскивали недостатки и принимались их выкорчевывать.
Вчера, например, один из учеников съел лишнюю порцию риса. Это было немедленно замечено и подвергнуто резкой критике. Пришлось Нангавану вмешаться, чтобы дело не дошло до драки.
— Я хочу есть! — возмущался застигнутый на месте преступления «обжора». — Я не понимаю, как духовное развитие связано с голодом? Почему я должен голодать?
— Где твоя терпимость к позывам плоти? Твое тело командует тобой. Тогда как ты находишься здесь, дабы воспитывать в себе господство Духа над презренной плотью.
— Почему это она презренная? — не уступал «обжора». — Если вы такие правильные, то могли бы и не следить, сколько я съел. Что-то никто из вас не отказался от своей порции!
Эта перебранка продолжалась, пока гуру не положил ей конец. Он подошел к провинившемуся ученику, обнял его за плечи и сказал:
— Я знаю, как пробудить твою мудрость. Видишь эти маковые зерна? Отсчитай ровно сотню: ни одной маковкой больше, ни одной меньше. И съешь.
«Обжора» хотел было спросить, как это поможет ему справиться с голодом, и даже открыл рот… но так и не спросил. Учителю виднее. Раз он говорит, что надо съесть сто маковых зерен, значит, нужно съесть.
Остальные шраваки принялись обдумывать поступок Учителя и невольно успокоились. На сей раз инцидент был исчерпан. Воцарилась тишина. Надолго ли?
Для Нангавана оставалось загадкой, как люди, прочитавшие столько духовных книг, изучившие философию жизни, имеющие правильное представление обо всем, могут вести себя подобным образом? Куда вылетают все их знания? Почему правильное понимание не способствует правильному поведению? Откуда берется дух соперничества там, где проповедуются смирение и отказ от эго?
«Если я не в состоянии сладить с шестью учениками, то как же я справлюсь со всем человечеством?» — спрашивал себя Нангаван.
Он начинал понимать, сколь нелегка ноша мессии. Ничего удивительного, что ни Христос, ни Будда, ни другие великие духовные наставники не смогли справиться с людьми. Проповедовать Истину легче, чем жить в Истине. Люди-то слушать слушают, а ведут себя по старинке. Как привыкли. Они-де сами знают, что правильно, а что неправильно. Но на этом все и заканчивается.
«Выходит, неправильно жить легче? — спрашивал себя Нангаван. — Но ведь так быть не должно…»
Он запутался. И решил спросить совета у Священной Горы. Так он называл неведомого собеседника. Ритуал общения между ними сложился сам собой и выглядел следующим образом: Нангаван выходил из пещеры и становился лицом к Горе — покрытой снегом двуглавой вершине. Именно такую примету назвал ему умирающий Учитель: если выйти из пещеры и повернуться лицом на восток, увидишь двуглавую вершину.
Нангаван долго стоял лицом к Горе, пока легкое головокружение не возвещало о том, что его заметили. Головокружение переходило в транс, когда Нангаван уже ничего не соображал и не мог отличить явь от сна. В этом трансе к нему и приходили видения, мысли и ответы на задаваемые вопросы. После чего он приходил в себя, не ведая, сколько прошло времени.
Так было и сегодня. Гуру спрашивал, что ему делать со своими учениками. Священная Гора дала ему необычный ответ:
«Тебе не следует волноваться. Оставь их в покое, пусть живут как хотят».
Нангаван долго не мог с этим согласиться. Если он не будет обращать внимания на безобразия, творимые шраваками, то не выполнит свою миссию. Но… указания свыше даются не для того, чтобы их обсуждать, а для того, чтобы их выполнять.
