— Что ты делаешь?
— Доверяю своему предчувствию.
* * *
Малоун вместе с Кристл шли по Марктплац. Время приближалось к шести вечера, и солнце низко висело в небе, в котором толкались грозовые облака. Погода испортилась, и ледяной северный ветер проник им под одежду.
Кристл вела их к капелле через внутренний двор старого дворца и площадь, вымощенную булыжником. Площадь была прямоугольной формы, а длина превосходила ширину примерно вдвое. По ее краям росли редкие деревья, укутанные снегом. Окружавшие здания блокировали ветер, но не холод. Вокруг бегали дети; они что-то кричали и смеялись, радуясь предстоящим праздникам. Здесь тоже бурлила рождественская ярмарка. Кажется, эту традицию поддержали все немецкие города. Коттону стало грустно, он подумал о сыне. Что делает Гари сейчас, во время каникул? Ему нужно позвонить сыну. Он делал это, по крайней мере, каждую пару дней.
Малоун увидел, как дети побежали к новому аттракциону — склонившемуся человеку с обвисшим лицом, одетому в шубу из искусственного пурпурного меха и длинную остроконечную шляпу.
— Святой Николай, — улыбнувшись, пояснила Кристл. — Наш Санта-Клаус.
— Он совсем не похож на нашего.
Малоун использовал радостную кутерьму, чтобы вновь найти глазами шпика. Он все еще следовал за ними, оставаясь немного позади, и время от времени изучал яркие праздничные витрины магазинов. Последний раз Малоун заметил его рядом с высоченной голубой елью с электрическими свечами и маленькими разноцветными огоньками, рассыпавшимися на качающихся ветвях. Тут же разливали глинтвейн. Киоск, торгующий вином со специями, стоял в нескольких ярдах. Около него расположились смеющиеся люди, которые держали коричневые чашки и пытались согреться сладким ароматным напитком.
Малоун заметил продавца, торгующего чем-то похожим на печенье.
— Что это такое?
— Местный деликатес. Aachener printen. Имбирный пряник со специями.
— Давай возьмем одну штучку.
Она озадаченно посмотрела на него.
— Что? — спросил он сурово. — Я люблю сладкое.
Они подошли к киоску, и Малоун купил два жестких пряника. Откусил кусочек и резюмировал: «Не так уж и плохо».
Коттону пришло на ум, что этот жест поможет ослабить бдительность их сопровождающего, и был доволен, когда это сработало. Мужчина так и не догадался, что его давно уже обнаружили.
Скоро стемнеет. Чуть раньше, в книжном магазине, вместе с путеводителями Малоун приобрел билеты на шестичасовую экскурсию в капеллу. Сейчас он решил, что импровизация будет лучшим решением проблем.
После внимательного изучения путеводителей он узнал, что капелла относилась к всемирному культурному наследию ЮНЕСКО. Кража со взломом или нанесение любых повреждений будут серьезным проступком. Но разве после монастыря в Португалии и собора Святого Марка в Венеции это имело какое-то значение?
Кажется, Малоун стал специалистом по осквернению мирового культурного наследия.
* * *
Доротея вошла в здание железнодорожного вокзала Мюнхена, удобно расположенного в центре города, примерно в двух километрах от Мариенплац. Поезда со всей Европы прибывали и отправлялись в путь в течение часа, наравне с местными автобусами, метро и трамваями. Вокзал вовсе не был историческим шедевром. Это была современная комбинация стали, стекла и бетона. Часы, расположенные внутри, показывали седьмой час.
Что произошло?
Возможно, адмирал Лэнгфорд Рэмси и желал смерти Вилкерсону, но, как она надеялась, Стерлинг все еще был ему нужен.
Если честно, то ей нравился Вилкерсон.
Доротея огляделась и увидела кафе. Быстрый осмотр скамеек не дал результатов. Стерлинга здесь не было. Но сквозь толпу туристов она заметила знакомую фигуру.
Он был очень высок. Клетчатый шотландский костюм, застегнутый на три пуговицы, кожаные полуботинки, шерстяное пальто, скучный шарф «Берберри». Как все это было знакомо. И как ее раздражало это детское выражение лица, несмотря на морщины. Его серые со стальным оттенком глаза, спрятанные под круглыми очками, смотрели прямо на нее.
Ее муж. Вернер Линдауэр.
Он подошел ближе.
— Guten Abend, Dorothea.
[39]
Она не знала, что сказать. Их браку пошел двадцать третий год. Союз был вполне неплох вначале, но последние десять лет муж начал раздражать ее, и даже более того. Доротею возмущало его вечное нытье и невнимание ко всему, кроме своих собственных интересов. Правда, нужно отметить, что самым важным интересом был Георг, их сын. Но его трагическая смерть разверзла между ними непреодолимую пропасть. Вернер был полностью опустошен и подавлен — собственно, как и Доротея, — но они по-разному пытались справиться с горем. Она полностью отдалилась от мужа, занималась своими делами, а пустоту заполняла любовными интрижками. А он? Доротея понятия не имела, что делал Вернер.
— Что ты здесь делаешь? — спросила она.
— Я приехал за тобой.
Она была не в настроении выслушивать его очередные глупости. Время от времени Вернер старался быть мужчиной. И это были скорее мимолетные порывы, нежели реальное изменение его вялого характера.
Доротея не хотела с ним говорить, но все же один вопрос остался невыясненным.
— Откуда ты узнал, что я буду здесь?
— Мне сказал капитан Стерлинг Вилкерсон.
Доротея была в шоке. Это состояние усилилось еще и страхом.
— Занятный человек, — спокойно продолжил Вернер. — Приставь пушку к его голове, и он просто не сможет перестать говорить.
— Что ты сделал? — спросила Доротея, не скрывая своего изумления.
Он пристально на нее посмотрел.
— Всего лишь провернул хорошую сделку, Доротея. Поторопись, мы должны успеть на поезд.
— Я не собираюсь никуда с тобой ехать.
Вернер, казалось, попытался сдержать волну раздражения. Возможно, он не ожидал от нее такой реакции. Но затем его губы растянулись в обнадеживающей улыбке. Доротея испугалась еще больше.
— Тогда ты проиграешь своей дорогой сестрице. Разве это не имеет для тебя никакого значения?
Доротея понятия не имела, почему он так хорошо информирован о ее делах. Она точно знала, что ничего ему не говорила. Однако теперь стало ясно, что он знает очень многое, если не все.
Наконец, справившись с эмоциями, она как можно спокойнее спросила:
— Куда мы поедем?
— Увидеться с нашим сыном.
* * *
Стефани увидела, как скрылась машина. Затем она перевела телефон в беззвучный режим, застегнула пальто и углубилась в лес. Над ее головой возвышались вековые ели и голые лиственницы, увитые белой омелой. Зима лишь чуть-чуть припорошила землю снежком. Нелл медленно двигалась в направлении дома Роуленда. Толстый слой еловых иголок заглушал ее шаги.
