— Бросьте пистолет, — последовал новый приказ.
Он не собирался сдаваться так легко.
— На кого вы работаете?
— Бросьте пистолет.
Малоуну нужно было потянуть время, но он сомневался, что ему позволят задавать слишком много вопросов. И тут он заметил легкое движение внизу около трона. Еще мгновение, и женская нога со всей силой толкнула стрелка под колено.
Застигнутый врасплох стрелок стал заваливаться назад. Малоун использовал это мгновение и выстрелил. Он попал противнику в грудь, тот закричал и, превозмогая боль, начал поднимать пистолет. Малоун выстрелил опять. На этот раз мужчина повалился на пол — и больше не двигался.
Кристл покинула свое временное убежище и встала рядом с Малоуном.
— А ты, оказывается, отчаянная женщина, — сказал он.
— Тебе нужна была помощь.
Колено пронзила острая боль, и Малоун подумал, что на самом деле она спасла ему жизнь.
Коттон проверил пульс стрелка, но не нашел его. Тогда он подошел к перилам и посмотрел вниз. Тело другого убийцы упало между камнями трона, и на полу медленно растеклась лужа крови.
Кристл подошла еще ближе. И Малоуну пришло в голову, что она была мало похожа на ту женщину, которой стало дурно от женского трупа в монастыре. Сейчас Кристл Фальк была в полном порядке.
— Что теперь? — спросила она по-деловому.
Малоун показал вниз.
— Как я и просил до того, как нас прервали, мне нужно, чтобы ты перевела эту надпись.
Глава 45
Виргиния
17.30
Рэмси предъявил свой пропуск и въехал в форт Ли. Путешествие на юг от Вашингтона заняло у него чуть больше двух часов. База была одним из шестнадцати военных городков, построенных в начале Первой мировой войны, и была названа в честь любимейшего сына Виргинии, Роберта Ли. Она была закрыта в 20-е годы и превращена в музей. В 1940 году на этом месте опять открыли военную базу. За последние двадцать лет, благодаря ее близости к Вашингтону, она была расширена и оснащена по последнему слову техники.
Адмирал проехал мимо главных зданий, где располагалось командование базы. Ему надо было дальше. Военно-морской флот арендовал три пакгауза. Доступ к ним был защищен цифровыми замками и приборами сканирования отпечатков. Два пакгауза использовались центральным командованием военно-морского флота, а третий — военно-морской разведкой.
Рэмси припарковался, вышел из машины, одергивая пальто, вошел под металлический козырек, набрал код, а затем приложил палец к цифровому сканеру.
Дверь со щелчком открылась.
Как только он оказался в вестибюле, лампы автоматически вспыхнули. Он подошел к ряду выключателей и зажег свет в находившемся позади него аквариуме, видимом через зеркальное стекло.
Когда в последний раз он приходил сюда? Шесть лет назад? Нет, скорее всего, восемь или девять. Но его первое посещение базы состоялось 38 лет назад. Адмирал заметил, что здесь ничего не изменилось, кроме современной охранной системы. В первый раз его сюда привел адмирал Дайлз. В такой же ветреный зимний день. В феврале. Примерно через два месяца после того, как он возвратился из Антарктиды…
— Мы приехали сюда не просто так, — сказал Дайлз.
Рэмси думал об этой поездке. За последний месяц он провел здесь много времени, но все внезапно закончилось, когда его отряд был расформирован. Роуленд и Сайерс вернулись в свои подразделения, сам пакгауз был опечатан, а ему пришло новое назначение в Пентагон. По дороге на юг из Вашингтона адмирал сказал не так много. Дайлз не имел привычки вести пустые беседы. Многие боялись этого мужчину, но не из-за его тяжелого характера, его он проявлял крайне редко. Адмирал всегда был чрезвычайно сдержан и корректен с младшими по званию. А из-за ледяного взгляда его глаз собеседникам казалось, что те никогда не моргали.
— Ты изучил отчет по операции «Высокий прыжок»? — спросил его Дайлз. — Ты должен был его получить.
— Да, и достаточно детально, — коротко отрапортовал Рэмси.
— И что ты заметил?
— То место в Антарктиде, где я был, — то же самое, где проводила исследования команда «Высокого прыжка».
Три дня назад Дайлз передал ему отчет, на котором стоял гриф «Совершенно секретно». Информация, содержавшаяся в нем, не была частью официального отчета. Его составили адмиралы Крузен и Берд после завершения своей антарктической миссии. Этот отчет содержал доклад команды армейских специалистов, участвовавших в операции «Высокий прыжок». Берд лично командовал ими во время специального исследования северной береговой линии. Их отчеты были предоставлены только Берду, а он, в свою очередь, лично докладывал главе военно-морских операций. То, что он прочитал, изумило его.
— Перед операцией «Высокий прыжок», — сказал Дайлз, — мы были убеждены, что немцы еще до войны построили в Антарктиде военные базы. Их подводные лодки находились в южноатлантических водах даже тогда, когда шла война. Немцы воздвигли главную исследовательскую миссию еще в 1938 году и, судя по всему, планировали вернуться. Мы думали, что они так и сделали, просто никто об этом не знал. Но все это было чепухой, Лэнгфорд. Полной чепухой. Нацисты, не плавали к Антарктиде, чтобы основывать там базы.
Рэмси ждал продолжения.
— Они отправились туда, чтобы, найти свое прошлое.
Дайлз направлялся к пакгаузу, прокладывая дорогу через деревянные ящики и металлические, стеллажи. Он остановился и показал на ряд полок, заполненных камнями, покрытых плотной вязью каких-то неизвестных знаков.
— Наши люди, участвовавшие в операции «Высокий прыжок», обнаружили то, что нашли нацисты, в тридцать восьмом. Они следовали информации, обнаруженной Аненербе в документах, датированных правлением Карла Великого. Одним из этих исследователей был Херманн Оберхаузер.
Лэнгфорд узнал фамилию — в экипаже «НР-1А» был полевой специалист Дитц Оберхаузер.
— Мы вышли на Дитца Оберхаузера примерно год назад, — сообщил Дайлз. — Некоторые наши специалисты из отдела исследований и разработок изучали немецкие архивы, перешедшие, к нам после войны. Немцы думали, что Антарктида хранит много интересного. Херманн Оберхаузер пришел к выводу, что там существовала развитая культура, целая цивилизация. Он думал, что они были давно позабытыми арийскими племенами, и Гитлер с Гиммлером хотели проверить эту версию. Они также были уверены, что если та цивилизация была более развитой, то ее обнаружение должно было бы принести явную пользу Третьему рейху. В те дни все искали средства для прорыва. Впрочем, как и теперь.
