– Берегись! – крикнула я и бросилась на подмогу «клиенту».
Похоже, злодей все еще думал, что сражается с программистом. Его иллюзии развеялись быстро – от одного болезненного удара затылком «клиента» в область носа. Воспользовавшись его болевым шоком, я прыгнула на злодея и сдавила его голову коленями с обеих сторон. Правой рукой я сжала его кисть, не давая ему возможности воспользоваться ножом.
Победу мы одержали четко! Я ощутила прилив ликования. Но тут…
– Если через пять минут я не выйду из подъезда с флешкой, мой напарник взорвет вашу тетушку и его бабу, – отрывисто прохрипел преступник, с которого я еще не успела сорвать маску.
Признаюсь, я не ожидала подобного удара в спину! Оказывается, хитростью и перестраховкой могу похвастаться не только я? Парень, которому выпала задача – изобразить Ромашкина, – склонился над злодеем и с ненавистью прошипел:
– А я тебе сейчас «двоечку» ка-ак заряжу, и мы еще посмотрим, кто тут будет ставить условия!
Преступник лишь с ненавистью взглянул на него.
– О! Да тут у вас спектакль с переодеванием! Свежо! Вот только сделать вы ничего не сможете, время-то идет!
Я, понимая, что его угрозы не напрасны, лихорадочно соображала, как же поступить. Случилось то, чего я боялась все эти дни. Работа вторглась в мое личное пространство, в ту часть жизни Евгении Охотниковой, в которой она предпочитала оставаться обычной женщиной, а не профессиональным устранителем киллеров и прочих «угроз» для жизни клиентов! Но я была бы не я, если бы просто так позволила себе признать свое поражение. Преступник оказался ловким и хитрым типом, но я считала и себя вполне опытной особой. Вполне возможно, что на земле родился уже человек, способный сразиться со мной, даже думаю, что и не один, но я очень надеялась, что сегодня мне повстречался все же не он.
– Ты не выйдешь отсюда с флешкой! – процедила я сквозь стиснутые от напряжения и злости зубы. – Тебя выведут прямиком в отделение, а затем – в тюрьму, надеюсь, на долгие годы!
– Страшно звучит! – прошипел он. – Но мне смешно! Неужели жизнь тетушки для тебя ничего не значит?! – Он попытался рассмеяться, из его горла вырвался хрип. – Мне говорили, что ты стальная баба, ничто тебя не заводит, кроме дула пистолета, направленного в лицо твоей жертве… Зря я не верил!
– Действительно зря! – не скрывая отвращения, выдавила я. Но не посчитала нужным что-либо добавить и крикнула лже-Ромашкину: – Звони Мастеровому, пора!
Мой помощник быстро вызвал номер и поднес трубку к моему уху.
– Миша, что там с бомбой?!
– Только что разобрался с красавицей! Пришлось, скажу я вам, попотеть, новая версия управления – это вам не старый плюс и минус и синий проводок против красного! Тут через спутник шло… В общем, это не так важно. Валите гадов! Мы в порядке! – И в трубке неожиданно послышались два женских голоса.
– Женечка?! Как ты? – всхлипнула тетушка.
– Как Васенька?! – истерично взвизгнула Маша.
– В норме! – ответила я обеим.
Я выхватила «браунинг» и от всей души, с полного размаха, с чувством глубокого удовлетворения влепила преступнику сокрушительный удар, усиленный зажатым в ладони оружием, в разрез его шапочки-маски.
Напарника его Антон Чайников выследил еще раньше, когда направился по адресу в дом напротив, к той квартире, где сидел наблюдатель с биноклем.
Павел Чернов не скоро обрел способность адекватно воспринимать действительность. Глаза его мгновенно заплыли синяками… Я сдала его с рук на руки людям Зоркова. С полицией я предложила им разобраться без моего участия. А Ромашкина Тимофей Алексеевич привез в квартиру тетушки лично.
Молодые люди бросились друг к другу в объятья с пылкостью влюбленных героев шекспировских трагедий. Тетушка умиленно всхлипывала. А мы с Михаилом и Зорковым коротко пожали друг другу руки.
– Так! Теперь едем дальше! Надо брать Савельева! – спохватилась я. Дело не может считаться закрытым, если главный вдохновитель преступной идеи продолжает наслаждаться свободой.
– Не надо никуда спешить! – Зорков устало потер глаза и опустился в кресло.
– То есть как это?! Правда, я все еще сомневаюсь, что за всем этим стоит Савельев, но проверить-то надо. Меня смутил его разговор с Черновым. До этого момента моя интуиция буквально кричала, что преступник – Борис Борзов, но, как это ни странно, похоже, интуиция-то ошиблась, что случается со мной крайне редко, если не сказать – никогда… – Я на самом деле была сбита с толку.
– Да все правильно подсказывала твоя интуиция! Борзов оказался далеко не так прост. Он отправил Чернову сообщение, и мы получили данные с его телефона, когда вы уже уехали. Потом он вышел из офиса – и не сдержался, набрал номер злодея и, наконец, выдал себя этим с головой. Он орал в трубку, что платит ему огромные бабки, а они не могут разобраться с жалким очкастым ботаником и с бабенкой – уж прости, с тобой, Евгения! Что флешка нужна ему сегодня, что Свистков должен успеть внедрить в программу «червя», способного скачивать Борзову всю информацию о «Тарфинэксперте», чтобы использовать потом все это в конкурентной борьбе. Да что говорить, все твои действия оказались верными, Евгения! Идея переодеть моего сотрудника в Ромашкина – блестящая! А камера у вашей двери, вкупе с оставленным на дежурстве Мастеровым, – это просто бриллиант среди идей! – пояснил Зорков.
– А Савельев… ведь он звонил Чернову?!
– Да, но я не вижу смысла проверять это, в конце концов, они же знакомы не из-за Ромашкина, а из-за сестры Савельева, пусть сами и разбираются. Гораздо важнее прижать Свисткова, он тоже, как оказалось, соучастник, хотя и не успевший включиться в общую преступную работу.
– Далековато, однако, до Испании! Да и доказательств нет, – скептически протянула я, подумав, что парню может быть совершенно неизвестно, каким образом пытаются добыть программу, разработанную Ромашкиным.
– Но я решу по фактам: расколем подельников и построим дальнейший план. Хорошо, что этого рыжего не успели «упаковать», – невесело усмехнулся Тимофей.
– Очевидно, Борзов пытался подставить Савельева. Версия действительно казалась стройной…
– Если бы ты не вмешалась. Эх, Евгения, переходи ко мне в штат, мы таких дел навертим! – Тимофей Алексеевич посмотрел на меня с надеждой.
– Лестно и заманчиво, но – нет, – ответила я сразу, почти не думая. – Мне моя свобода дороже.
Некоторое время Зорков молча наблюдал за мной.
– Как знаешь, – наконец произнес он, не скрывая сожаления. – В принципе, я чего-то подобного и ожидал.
В ответ я лишь развела руками, добавить мне было нечего.
– А ты, Миша, что молчишь?! Выкладывай уж про свою кухню, валяй, – махнул он рукой, при этом выглядел вполне умиротворенным, словно уже смирился с ответом Миши.
– Ух ты! – Мастеровой явно не ожидал такого перехода. – Да я и не знаю, мне еще деньжат подкопить надо… – растерялся он.
