– Да, да, действительно, она была мертва, – проговорил Бальзамо, вспомнив, что ускакал в ту ночь, не разбудив Андре, – да, мертва или очень похожа на мертвую. Верно, верно. Что же было дальше, графиня?
– Никто так и не знает, что произошло в ту ночь, вернее на рассвете. Известно только, что, воротившись к себе, король был охвачен сильнейшей лихорадкой и нервной дрожью, которые утихли лишь на следующий день, когда ее высочеству пришла в голову мысль отворить все окна и показать его величеству яркое солнце, освещавшее смеющиеся лица. Только тогда исчезли все пугавшие его видения вместе с породившей их темнотой. К полудню королю стало лучше, он выпил бульону и съел крылышко куропатки, а вечером…
– А вечером..? – переспросил Бальзамо.
–., а вечером, – продолжала Дю Барри, – его величество, очевидно, не желая оставаться в Трианоне после пережитого накануне ужаса, приехал ко мне в Люсьенн, и я, дорогой граф, имела случай убедиться, что герцог де Ришелье – почти такой же великий колдун, как и вы.
Торжествующее лицо графини, ее грациозный, кокетливый жест завершили ее мысль и окончательно убедили Бальзамо, что фаворитка еще не потеряла своей власти над монархом.
– Так вы мною довольны, графиня?
– Я просто очарована, граф, клянусь вам! Ведь когда вы говорили мне, что мои опасения напрасны, вы были совершенно правы.
В знак признательности она протянула ему белоснежную надушенную руку, не такую холодную, как у Лоренцы, а теплую и мягкую.
– Теперь ваша очередь, граф, – молвила она. Бальзамо поклонился с видом человека, приготовившегося внимательно слушать.
– Вы предотвратили нависшую надо мной опасность, – продолжала Дю Барри. – Я полагаю, что и мне удалось выручить вас из немалой беды.
– Я и без того вам признателен, – отвечал Бальзамо, пытаясь скрыть волнение. – Соблаговолите, однако, сказать мне…
– Да, речь идет о той самой шкатулке.
– Так что же, графиня?
– В ней хранились шифры, которые де Сартин приказал разгадать сразу всем своим шифровальщикам. Каждый из них расшифровывал особо, и все они пришли к одному и тому же выводу. Вот почему де Сартин прибыл сегодня поутру в Версаль, когда там была я. Он принес с собой все шифровки, а также код дипломатических шифров.
– Что же сказал король?
– Король сначала удивился, потом испугался. Короля легко заставить себя слушать, если хорошенько его напугать. Со времени покушения Дамье на одно слово в чьих бы то ни было устах безотказно действует на Людовика Пятнадцатого, это слово – «Опасность!»
– Следовательно, де Сартин обвинил меня в заговоре?
– Прежде всего де Сартин попытался меня выпроводить. Однако я отказалась выйти, заявив, что никто так не привязан к королю, как я, и никто не может меня выпроводить, когда с его величеством говорят о грозящей ему опасности. Де Сартин стал настаивать, однако я воспротивилась, и король сказал с улыбкой, глядя на меня с хорошо мне известным выражением:
«Пусть останется, Сартин, сегодня я ни в чем не могу ей отказать».
– Вы понимаете, граф, что в моем присутствии де Сартин, помня о нашем с вами многозначительном прощании, побоялся вызвать мое неудовольствие и не стал выдвигать обвинения непосредственно против вас; он набросился на недобрые намерения прусского короля по отношению к Франции, на стремления некоторых людей воспользоваться сверхъестественной силой, чтобы облегчить распространение мятежа. Одним словом, он обвинил многих, доказав с шифрами в руках, что все эти люди виновны, – В чем?
– В чем?.. Граф! Неужели я должна разглашать государственную тайну?..
–..которая в то же время является и нашей с вами тайной? Да вы ничем не рискуете! Я заинтересован, как мне кажется, в том, чтобы никому об этом не рассказывать.
– Да, граф, мне известно, что вы очень в этом заинтересованы. Итак, де Сартин хотел доказать, что многочисленная, мощная секта, состоящая из отважных и верных членов, ловких и решительных, исподволь подрывала уважение к его королевскому величеству, распространяя о короле слухи.
– Какие?
– Ну, к примеру: что король повинен, мол, в том, что народ голодает.
– А что ответил король?..
– Как обычно, шуткой. Бальзамо вздохнул с облегчением.
– Что это была за шутка? – спросил он.
– «Раз меня обвиняют в том, что я морю голодом свой народ, – сказал он, – на это можно ответить только одно: „Давайте его накормим!“ – Как так, сир? – спросил де Сартин. – Я готов за свой счет накормить всех, кто распространяет этот слух, и предлагаю им, сверх того, постель в Бастилии».
Бальзамо почувствовал, как дрожь пробежала по его телу, но он не переставал улыбаться.
– Что же было дальше? – спросил он.
– А дальше король мне улыбнулся, словно спрашивая совета.
– «Сир, – сказала я, – никто и никогда не заставит меня поверить, что эти маленькие черненькие цифры, которые вам принес господин де Сартин, означают, что вы плохой государь». Это развеселило начальника полиции. – «Так же как я не верю, – прибавила я, обращаясь к де Сартину, – что ваши служащие умеют их расшифровывать».
– Что же сказал король, графиня? – спросил Бальзамо.
– Он сказал, что я, может быть, и права, но и де Сартин вряд ли ошибается.
– Что было потом?
– Потом было разослано много приказов о заключении без суда и следствия, среди которых – я видела это ясно – де Сартин попытался протащить приказ и о вашем аресте. Но я была непоколебима и остановила его одним-единственным словом.
– «Сударь! – сказала я громко, так, чтобы слышал король. – Арестуйте хоть весь Париж, если это доставляет вам удовольствие, это вам по должности полагается; но не смейте прикасаться к одному из моих друзей.., иначе!..»
– Ого! – воскликнул король. – Она сердится. Берегитесь, Сартин!
– «Но, сир, в интересах королевства…»
– «Вы – не Салли! – воскликнула я, покраснев от гнева. – А я – не Габриелла».
– «Графиня! Короля могут убить, как когда-то убили Генриха Четвертого». Ну, уж на этот раз король побледнел, затрясся и провел рукой по лбу. Я решила, что проиграла.
– «Сир! – сказала я. – Пусть господин де Сартин договаривает. Я уверена, что его служаки вычитали из этих цифр о том, что и я замышляла против вас». И я вышла. Это происходило как раз на следующий день после зелья, дорогой граф. Король предпочел мое общество компании де Сартина и побежал за мной. – «Смилуйтесь, графиня, не сердитесь!» – стал он умолять меня. – «Тогда прогоните этого отвратительного господина, сир, от него пахнет тюрьмой».
– «Ступайте, Сартин», – пожав плечами, молвил король. – «Я вам навсегда запрещаю, – прибавила я, – не только являться ко мне, но и приветствовать меня!»
