– Не стоит об этом. Давайте мы отвезем вас в больницу. Вы могли…
– Я на машине, – вежливо перебил я спасителей. – Не беспокойтесь, пожалуйста. Если в дороге почувствую себя плохо… – Я крепко сжал их ладони. – Как жаль, что я ничем не смогу отплатить вам. Вы ведь спасли мне жизнь…
Я давно уже понял: для порядочных людей доброе дело – не из ряда вон выходящий поступок. Семья, давшая мне возможность отложить посещение загробного мира, села в потрепанный «Запорожец» и умчалась, а я еще долго смотрел им вслед. В последнее время хорошие люди редко попадались на моем пути. Я побрел к стоянке, тяжело опустился на сиденье и включил зажигание. Мотор дружелюбно заурчал.
– А ведь мы с тобой могли и не встретиться больше, – сообщил я машине, – двинули отсюда, мой четырехколесный друг.
«Фиат» не возражал. Я медленно поехал в город, подумав: вряд ли удастся сегодня что-нибудь обнаружить. Да и удастся ли вообще? В поисках моего коллеги целые отряды милиции и военных прочесывали окрестности – и ничего. Почему же я решил, что мне улыбнется удача?
Метрах в трехстах от смотровой под большими ветвями старой шелковицы я увидел лоток и притормозил. После всех пережитых событий ужасно хотелось пить. Бойкий веснушчатый парень, словно прочитав мои мысли, выбежал навстречу, расхваливая товар. Видно, с покупателями дело обстояло туго.
Я купил три бутылки минеральной. Он осклабился:
– А сладостей не желаете? Есть засахаренные фрукты.
Мои пересохшие губы растянулись в улыбке:
– Гулять так гулять. Отвесь килограммчик.
Он суетился, как собака, которой наконец бросили кость.
– Давно тут торчишь? – поинтересовался я. Продавец непонимающе захлопал ресницами:
– С самого утра.
– У тебя сезонная работа?
Парень покачал головой:
– В холодные дни я торгую пирожками и шаурмой.
– А вообще сколько твоему лотку?
Веснушчатый наморщил лоб:
– Мы с ним подружились прошлым летом.
– И все время стоишь в одном месте?
Он замахал руками:
– Мое место – возле смотровой. Но сейчас дикая жара. А там не спрячешься. Вот и приходится куковать под шелковицей.
– Именно куковать, – захотелось сострить мне, – местечко-то безлюдное. Покупатели в очередях не толкутся.
Продавец усмехнулся:
– Как сказать… Вы же притормозили.
– Это исключение, – я достал из кармана пятьдесят гривен. – Хочешь, пожертвую на развитие торговли?
Парень не растерялся:
– Откажется только идиот. Да только вы же не просто так оказываете спонсорскую помощь бедному крымскому предпринимателю.
Я хмыкнул:
– Верно. От тебя требуется информация.
Серые глаза зажглись золотыми, как веснушки, искорками:
– Валяй.
– Значит, зимой ты простаивал у смотровой, – начал я.
Молодой человек нахмурился:
– Горячее шло нарасхват.
Я пропустил эту реплику мимо ушей:
– В январе на стоянке нашли машину одного журналиста. А сам он как в воду канул.
Веснушчатый был в курсе дела:
– Белая «Вольво», помню как сейчас. Интересно, что в тот день таких красавиц было три. Первую припарковала пожилая женщина, вторую – крутой качок, а вот третьего водителя я разглядел плохо. Помню бейсболку… Она закрывала лицо. Наверное, это и был пропавший журналист, – он с сожалением взлохматил выгоревшие на солнце вихры. – Меня отвлекли на пару минут. Когда я бросил взгляд в его сторону, никого уже не было. В конце концов, я же не частный детектив. Впрочем, то же самое я рассказал ментам. Вы из их конторы?
– Не бойся, я сам по себе.
Положенные на лоток пятьдесят гривен словно сдуло ветром. Собеседник, видимо, посчитал, что честно заработал бабки.
– Ей-богу, это все, – заговорил он голосом своей совести. – Все выложил, без утайки….
– На всякий пожарный держи визитку. Здесь мобильный, – ему я не побоялся дать номер, к которому прибавил еще десятигривенную купюру.
Денежки уплывали, подгоняемые ветром событий, а дело не двигалось. Может, я действительно не способен на великие дела? Лица Пенкина и Зориной, полные сочувствия, вдруг выросли передо мной, как оазис среди пустыни. Я вздрогнул, а потом расхохотался. Продавец недоуменно уставился на меня:
– Ты чего?
– Да так, не обращай внимания. Пока.
Он позвонил, когда я отъехал от одиноко стоявшего лотка километров на двадцать.
– Слушай, командир, а ведь я действительно кое-что вспомнил. Этот ваш журналист… Он мне показался странным…
Его телефон издал противные пиликающие звуки, предупреждающие о разрядке.
Я едва успел крикнуть:
– Никуда не уходи! Скоро подъеду, – и снова набрал Валерию. На сей раз она взяла трубку.
– Я в курсе, что ты звонил, – начала подруга. – Однако никак не могла ответить: важное совещание. Пришлось отключить телефон. Вот только сейчас хотела набрать тебя.
– Со мной многое произошло, пока мы не виделись, – сразу перешел я к делу.
Ее голос задрожал:
– У меня было плохое предчувствие. С тобой все в порядке?
Воспоминания о недавно произошедших событиях никак нельзя было назвать приятными. С первых же слов меня снова охватил липкий страх, и лишь огромным усилием воли удалось справиться с собой. Женщина внимательно слушала, тяжело дыша в трубку.
– Вот такие дела.
Валерия всхлипнула:
– Дурацкие переговоры! Они чуть не стоили тебе жизни!
– Ты все равно ничем не помогла бы мне, если бы тебя не было рядом, – успокоил я женщину.
– Да, – согласилась она. – Слава богу, тебе оказали своевременную помощь. Как ты себя чувствуешь?
Я рассмеялся:
– Среднепаршиво.
Валерия задумалась:
– Кто же это сделал? Ты ничего не успел увидеть?
– Я смотрел только вниз, к сожалению.
– Ты уверен, что никто за тобой не шел?
Уже собираясь ответить утвердительно, я вдруг запнулся и покрылся холодным потом. Моя недогадливость легко объяснялась недавним шоковым состоянием. А ведь, черт возьми, у меня имелся свидетель! Веснушчатый парнишка, продавец сладостей и прохладительных напитков, не мог не заметить гада, столкнувшего меня с высоты, или его машину. Преступник следовал за мной из города, а не поджидал на смотровой площадке: ведь он же не был в курсе моих планов и не знал, куда понесет меня нелегкая. Эти мысли настолько завладели мной, что Валерии несколько раз пришлось крикнуть в трубку:
