– Она, что ли?
Его радости не было предела – девчонка оказалась прехорошенькой. Мужчина решил сразу приступить к делу, минуя обязательное чаепитие.
– До встречи, дорогие.
Он потянул за локоть новую жертву, покорно подчинившуюся ему.
– Решите нас побеспокоить – лишу премии.
Провожая завистливым взглядом удаляющуюся парочку, Наталья толкнула Алевтину:
– Быстро пошло дело. Чую – отвалит он нам за сегодняшнюю фифу.
Алевтина согласно кивнула.
– Пойдем ко мне, попьем чаю.
– Давай.
Ходить чаевничать к Наталье любили все свалкеры. Кроме традиционных горячих напитков в ее импровизированном подполе хранилось и крепкое спиртное, которым она от души угощала соседей. Вот и сегодня, пригласив подругу в довольно просторный самодельный домик, она покопалась в погребке и выудила красивую иностранную бутылку:
– Представляешь, Антон виски привез. Давай попробуем, а?
Глаза гостьи загорелись:
– Спрашиваешь!
Женщины опустошили емкость за двадцать минут, не накрывая на стол. Их закаленным организмам не требовалась закуска. Вскоре из коттеджика послышался храп.
Заснувшие в обнимку на грязных простынях товарки продрали глаза только утром. Солнце уже стояло довольно высоко, давно возвестив миру о наступлении нового трудового дня. Алевтина первая заметила это:
– Ба, да уже часов одиннадцать! Как же мы так лоханулись?
Она потрясла Наталью за плечо. Та издавала нечленораздельные звуки.
– Вставай, красавица!
– Дай поспать!
Однако Алевтина была непреклонна.
– Вставай, вставай! Твой приятель Шатров сбежал. Похоже, вместе с Маркизой. Плакали наши денежки.
Заспанные глаза Натальи вмиг превратились в пятикопеечные монеты.
– Он не приходил к нам?
– Во всяком случае, не разбудил.
– Этого не может быть!
Не сполоснув помятое лицо, свалкерша выбежала из домика и рванула к коттеджику Антона. Первое, что бросилось ей в глаза, – толпа приятелей-бомжей, мирно взирающих на валивший из дома Шатрова едко пахнущий дым. Задыхаясь, заткнув нос и рот платком, она вбежала в комнату, служившую для любовных утех, и остановилась, пораженная увиденным. Одежда на Антоне полностью сгорела, огонь захватил большие участки кожи, однако мужчина этого уже не чувствовал. Лежа в неестественной позе, в луже крови, он покорно позволял жестокому пламени лизать себя. Наталья поняла: ее бывший любовник и кормилец мертв. Его убийца Маркиза примостилась рядом, держа в руках огромный кухонный нож, она была без сознания.
Матерясь про себя, бомжиха схватила Анжелику за плечи и потащила к выходу, понимая, что Шатрову уже ничем не поможешь.
– Помогай, что смотришь! – крикнула она молодому, но уже с красным помятым лицом, парню. Тот осторожно взял девушку за ноги.
– Куда тащить?
– Неважно, придурок. Ей воздух нужен.
– Вызовите полицию и «Скорую»! – крикнула стоящая в толпе Алевтина. – Может, Антон еще жив.
– Живые так не выглядят, – пояснил ей соплеменник Федор. – Успокой лучше Наташку.
А Наталья металась между двумя неподвижными телами, небрежно положенными на кое-как расчищенной поляне, причитая:
– За что она его?
– Наркоманка, одно слово, – заметил старичок с всклокоченной бородой. – Видать, из-за денег повздорили.
Подруга Алевтины Клавдия тоже приняла живое участие в происходящем.
– А где Маркиза спички взяла? – поинтересовалась она. – И ножик такой огромный? Вы же не снабжали ее ими, когда отправляли к Шатрову?
Услышав это, Наталья остановилась с открытым ртом.
– А ведь верно, – кивнула она. – Может, Маркиза тут ни при чем?
– А может, и при чем, – вставил Федор. – Нож можно было взять на кухне, там же и спички.
Приехавшая «Скорая» констатировала смерть мужчины и отравление угарным газом у женщины. Пришедшую в себя Анжелику повезли сначала в больницу, а оттуда – в полицию.
Юрка Мамонтов, которому в жаркие августовские дни до смерти не хотелось вдыхать зловонные пары свалки, умоляюще посмотрел на Петю Прохорова:
– Ты видел эту убийцу? Говорил с ней?
Петя кивнул.
– Оформляй дело.
Прохоров скривился. Обычно Мамонтов не торопился с передачей дела в суд.
– Чего ты торопишься?
Юрка сморщил нос:
– А чего тянуть? Оружие в крови потерпевшего у нее было? Вот и улика.
Оперативник шумно вздохнул:
– Как-то слишком просто получается. На этой свалке и так ошивается много швали. Почему она?
– Да потому что при даме нашли оружие, дурачок!
Петя замахал руками:
– Подожди, подожди. Тут одна неувязочка получается. Да, нож в крови потерпевшего, причем его собственный, из кухни. Но на нем – одни отпечатки, только этой девчонки. Странно, а?
Мамонтов усмехнулся:
– Почему?
– Да потому что его дом представлял собой проходной двор, и не далее как позавчера в нем пировала компашка в составе трех человек. Анжелики, или как ее там, на помойке еще и в помине не было. В холодильнике коттеджа валяются остатки копченой колбасы, порезанной явно этим ножичком.
Юрка поднял густые брови:
– Ну, помыл мужик посуду после гулянки.
– В том-то и дело, что нет, – Петя нервно зашагал по кабинету. – Грязные тарелки до сих пор в мойке. Что же, Шатров только нож и вымыл? Нелогично.
– Шатров этот был подшофе, – отозвался следователь. – Искать какую-либо логику в действиях пьяного человека – терять зря время. И вообще, на что ты намекаешь? Молодую наркоманку, по-твоему, подставили? Зачем?
– Этого я не знаю, – Прохоров наконец уселся на стул. – Но нутром чувствую: не она это сделала. На такую легко свалить: девка себя не помнит, еле ходит. А тут ей пришлось вонзить в любовника нож, причем перед этим отыскать его на кухне. Потом притащить из погреба канистру бензина, облить труп, поджечь и как ни в чем не бывало завалиться спать.
Юрка кивнул:
– Согласен. А если у нее с психикой не все в порядке?
– Тогда ее надо показать врачам.
Следователь зевнул:
– Ну хорошо. Вызову я наших экспертов. Иди и ни о чем не думай.
– Пока, Юра.
– До свидания.
Несмотря на обещания коллеги, Петя покидал его кабинет с тяжелым сердцем. Закрыв за оперативником дверь, Мамонтов подошел к телефону, намереваясь набрать номер судебного психиатра, но передумал. В отличие от молодого приятеля, ему нисколечко не было жаль подозреваемую. Наоборот, с признанием ее вины решалась еще одна проблема – раскрывалось дело.
