– Это не составило труда, – пояснила Кулакова. – Обе семьи достаточно богаты и влиятельны. Газеты вовсю трубили об их проблемах. У Ричардсонов есть единственный наследник – мальчик с больными почками, которые могли отказать в любой момент. Эти люди взывали о помощи, прося клиники всего мира откликнуться на их беду. То же самое мы наблюдаем и у Шеппардов, – она протянула Мамонтову вырезки. – Это из газет трехмесячной давности. А вот информация посвежее, – Лариса показала фотографии резвящихся детей. – Быстро нашли доноров, правда?
– Можно сказать, что это еще ничего не значит, – вставил Киселев. – Вдруг родители сами нашли доноров за границей? Однако куда делись усыновленные дети? Американцы заявили нам: они сбежали на второй день после приезда. Возможно, их трупы когда-нибудь найдет полиция.
– В лагерях выявлена масса нарушений, – продолжила рассказ Катя. – Много вопросов и к санэпидемстанции, купленной Терлецким с потрохами, и к чудом оставшемуся в живых Ступакову, устроившему в своем «Гардемарине» самый настоящий притон. Кроме проституции, кстати, тоже дававшей неплохой доход, имело место и воровство в крупных размерах.
– Господи, как ты спокойно об этом рассказываешь! – всплеснула руками Лариса. – Я, читая эти проклятые вырезки, три дня рыдала.
– К сожалению, я не могла позволить себе слезы, – улыбнулась Катя. – Тогда в моей голове не родился бы такой четкий план спасения.
Константин усмехнулся.
– Я тут как бы ни при чем, – заметил он.
Зорина обняла его:
– Еще как при чем!
Мамонтов фыркнул:
– В общем, поработали вы на славу. Хоть немного отдохнули?
Супруги переглянулись и рассмеялись.
Вечером Кате позвонила радостная Лидия Витальевна.
– Теперь я могу похоронить сестру с чистой совестью, – сообщила она журналистке. – И все благодаря вам.
– Вы нам тоже очень помогли, – ответила Зорина.
Коробова замялась:
– И еще… Я начала процедуру усыновления Лизы. После того, что вы рассказали… Ведь ее тоже готовили как донора. Я решила не давать в обиду этого ребенка.
– Какая же вы молодец!
Пообщавшись с женщиной еще несколько минут, пригласив ее в гости и пообещав приехать к ней, журналистка повесила трубку. Теперь она переживала за судьбу двух человек – Анжелики Терлецкой, оказавшейся в тюрьме по обвинению в убийстве Шатрова, и Геннадия Молчанова, назначившего сегодня свидание своей бывшей жене.
Он ждал уже полчаса, сжимая в руках прекрасный букет белых роз – любимых цветов Виты, и боялся – вдруг она не придет и все его надежды и ожидания окажутся напрасными? Когда за кустом мелькнула белая кофточка, его сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Молчанов бросился навстречу жене, не стесняясь слез, градом катившихся по щекам.
– Вита, дорогая!
– Любимый мой! Как я ждала этой встречи!
– Я тоже! Я так много должен тебе рассказать!
Жена приложила маленькую, почти детскую ладошку к его губам:
– Потом. А сейчас…
Он с восхищением оглядел ее стройную фигуру:
– А сейчас я тебя съем.
Она кокетливо улыбнулась:
– Наша квартира ждет тебя. И твой кабинет тоже.
Геннадий счастливо засмеялся:
– Почему мы до сих пор топчемся на месте?
Константин Скворцов пригласил Анжелику в свой кабинет. Девушка, пошатываясь, вошла и сразу упала на стул. Оперативник налил ей чаю:
– Хотите?
– Спасибо, – дрожащей рукой она взяла стакан и стала жадно пить.
Скворцов с жалостью смотрел на нее:
– У вас есть родственники?
– Только отец.
– А бабушка или дедушка?
Девушка наморщила лоб:
– Они живут на Урале.
– Помните их адрес?
– Да.
Уже несколько дней Молчанов работал с ней, возвращая память после воздействия сильнейших наркотиков, которыми ее напичкала Вера. Анжелика поддавалась лечению плохо, но все же прогресс был, и это радовало.
– Почему вы не позвоните моему папе?
– Твой папа в командировке, – соврал Константин. – Пока поживешь у стариков. Кстати, они уже здесь.
– Зачем же вы меня о них спрашивали?
– Хотел проверить твою память.
Скворцов открыл дверь, и в кабинет вбежали юркие пожилые люди:
– Анжелочка, милая, что с тобой произошло?
– Я схожу за вашими пропусками, – давая родственникам насладиться встречей, Скворцов вышел из кабинета. Да и, по правде говоря, смотреть на несчастных стариков было довольно тяжело. Конечно, он тут ни при чем: до сегодняшней встречи оперативник эту Терлецкую в глаза не видел. Его коллеги – другое дело, хотя обвинить их в том, что в грязной, неухоженной бомжихе-наркоманке они не признали красавицу и светскую тусовщицу Анжелику, уже числящуюся к тому времени погибшей (причем ее труп был опознан не кем-нибудь, а родным папашей), не поворачивался язык. Прислонившись к холодному подоконнику, он заметил юркую красную «Ладу», паркующуюся на стоянке возле отделения.
«Катюха приехала», – подумал Константин с любовью, вспомнив: сегодня жена пообещала забрать его с работы, чтобы посидеть в уютном ресторанчике. Оперативник нагло постучал в кабинет Прохорова.
– Петюнчик, выпиши-ка пропуска тем, кто сидит в моем кабинете, – промурлыкал он.
Петя поднял рыжую голову:
– А вы?
– А я, брат, уматываю. Меня жена ждет. Кстати, вынеси мне портфель.
– Не смею отказать Катерине Алексеевне.
– Вот дрянь! – пошутил коллега. – Никакой субординации.
Петя гнул свою линию:
– Она у нас лучшая.
– Давай, давай.
Через секунду Скворцов уже бежал навстречу улыбающейся любимой женщине.
– Уже составил план на следующий отпуск? – подставив щеку для поцелуя, спросила Катя.
Костя почесал затылок:
– Да, любимая. Я буду работать как каторжный, но отвезу тебя за границу, куда-нибудь в горы, где будет поменьше народа и побольше воздуха.
Зорина скривила губы:
– К монахам? К тем, которые медитируют?
– Именно так. Полюбуемся, как они спят в своих пещерах.
Катя кивнула:
– Недавно в программе «Невероятно, но факт» показывали очень интересные вещи. Тело одного ламы мне не понравилось.
Скворцов напрягся, предчувствуя недоброе.
– Что именно тебе не понравилось?
