– Хозяин у себя? – спросил я у худенькой секретарши с внешностью отставной топ-модели.
Она кивнула:
– Да. У вас назначено?
Я знал, что ответить:
– Скажите, я по поводу долга Борзова.
С легкостью бабочки она вспорхнула со стула и осторожно отворила дверь в кабинет шефа. Я расслышал лишь шелест ее голоса и громкий бас:
– Пусть войдет.
Когда девушка передала мне желание хозяина, я не заставил себя ждать. Рахманов восседал за массивным полированным столом. Широкие плечи штангиста заставляли безукоризненно сидевший костюм трещать по швам от каждого шевеления. При взгляде на его лицо я вспомнил описание Собакевича у Гоголя. Наверное, единственное, чего не было у героя поэмы «Мертвые души», – маленьких холодных глазок мафиози с восточным разрезом. Голос предпринимателя напоминал медвежий рык:
– Вы принесли деньги?
– Какие деньги? – с наглостью Остапа Бендера поинтересовался я.
– Даша сказала, вы насчет долга…
– Это чтобы увидеть вас. Вряд ли я прошел бы к вам, если бы сказал, что хочу просто побеседовать.
Он начинал закипать:
– Убирайся вон, и чтобы я никогда тебя здесь не видел.
Я выстрелил еще одной заготовленной фразой:
– За что вы убили Тюльпан? Потому что она стала свидетельницей вашего преступления?
Рустам казался изумленным:
– Тюльпан? Какой еще тюльпан?
– Это женщина, – вежливо подсказал я. – Любовница Борзова.
– На кой черт она мне сдалась? Таких я могу иметь по сто штук в день.
Я стоял на своем:
– Вы убили ее, потому что она видела вас в день гибели Тимура Васильевича в его кабинете.
– В день гибели Тимура? – Кажется, до него стало доходить, к чему клонит незваный гость. – То есть ты, щенок, намекаешь, что это я его убил?
– Не намекаю. Я в этом уверен. Осталось только убедить милицию.
Его глаза расширились:
– Убедить милицию? В чем? На кой черт мне надо было убивать Тимура?
– Из-за долга.
В кабинете работал кондиционер, но лоб Рахманова покрылся капельками пота:
– Из-за долга? – Он открыл дверцу сейфа и вытащил какую-то бумагу. – Читай.
Взяв ее в руки, я сразу понял: передо мной расписка Борзова.
– Смотри на дату, – подсказал Рустам.
Я посмотрел. Тимур Васильевич не дожил до окончания срока уплаты целый месяц.
– Этот документ и доказывает, что я не причастен к его гибели, – заметил Рахманов.
– Кое-кто утверждает: вам понадобились деньги раньше, и вы пришли к приятелю. – Я был непреклонен. – Он не смог расплатиться, и вы пригрозили похитить его дочь.
Он откинулся на спинку стула. Его грубое лицо не выражало и тени страха, что меня несколько удивило:
– Слушай, парень, ты еще здесь только потому, что я любопытен. В детстве мамочка сильно ругала меня за это качество, но ничего не могу с собой поделать. До смерти хочется услышать всю историю от начала до конца. Интересно, кто и почему так решил. Видишь ли, я утверждаю: никаких денег раньше срока я от Борзова не требовал. В мире бизнеса я человек известный, и любой тебе скажет: это не мой метод работы. – Мужчина уселся поудобнее. – Ну, давай по порядку. А не то я вызову охрану, и мои мальчики сделают тебе больно.
– Эта история коротка. – Я старался держать себя в руках. – Допустим, первый раз в жизни вы изменили своему принципу: вам понадобились деньги. И вы пришли к Борзову.
Он улыбнулся. Наверное, так улыбались эсэсовцы, провожавшие людей в газовые камеры.
– Когда я одалживаю деньги, мы вместе с занимающим оговариваем срок их возврата. Если меня что-то не устраивает, я не займу ни копейки. И вообще, я никогда не отдам последнее.
– Вам могли внезапно предложить выгодную сделку, – предположил я.
– Могли, – согласился он, – но не предложили.
– Ваша жена могла захотеть поменять машину.
Рустам продолжал улыбаться:
– У нее их три. И все новехонькие, но женщины действительно непредсказуемы. Если бы она заявила мне о подобном желании, я заставил бы ее сначала продать хотя бы одну. Притом Лилечка предпочитает ездить с шофером.
Я не стал уточнять возраст шофера и его внешние данные.
– Зачем же ей три автомобиля?
Он пожал широкими плечами:
– Бабские капризы. Грешен, люблю свою красавицу. Впрочем, если не веришь, давай ей позвоним. Не думаю, что ты услышишь что-нибудь другое. А похищение Аньки – это вообще глупость. И кому только в голову взбрело подобное!
Я ответил с невинным выражением лица:
– Наверное, тому, кто наслышан о ваших прошлых подвигах.
Рахманов побагровел:
– То есть я был судим за похищение? Кто-нибудь когда-нибудь предъявлял мне обвинения подобного рода?
– Может, из страха? – Я просто удивлялся собственной храбрости.
Рустам окинул меня взглядом с ног до головы:
– А ты, выходит, лишен этого качества? Ладно, я узнал все, что хотел. И повторяю: не имею никакого отношения к смерти Борзова. Как говорят в боевиках, он мне нужен был живой, а не мертвый.
– Теперь вы требуете денежки с Ани. – Моей наглости просто не было предела. Маленькие татарские глазки заблестели:
– А с кого мне требовать? С тебя, что ли? Или смириться с потерей крупной суммы?
Я не комментировал. Мужчина задумался:
– Наверняка тебя подослала Анька, чтобы не отдавать отцовский долг. Только она и могла придумать дурацкие сказки про угрозы похищения. Эта дура не захотела логически помыслить: если бы я осмелился даже заикнуться об этом, Тимур спокойно сдал бы меня милиции. Нет, в конце концов друг вернул бы долг (ведь в нашем мире принято держать слово), и мы спокойно бы разошлись. А что касается какой-то его любовницы, которая якобы видела меня, это очередной миф. Если меня там не было, как она могла меня видеть? И если ее прикончили, я к этому не причастен. Ты зря делаешь меня доном Корлеоне. Уверяю, мне до него ой как далеко. Еще вопросы есть? Нет? Тогда убирайся.
И я убрался.
Глава 25
Проезжая мимо больницы, на территории которой размещался городской морг, я подумал: что, если милашка патологоанатом Денис уже вернулся из-за границы и готов поделиться со мной рассказом о вскрытии Борзова? Эта версия нуждалась в проверке. Притормозив у ворот, я оставил машину на стоянке и пошел по территории больницы. У знакомого мне здания стоял белобрысый высокий парень в зеленом халате и курил. Что-то подсказало: это именно тот, кто мне и нужен.
