Я закусил губу. Дальнейшую судьбу любовницы мафиози можно было предугадать.
– И спилась?
Работница справки оживилась:
– А как же? Водка ведь помогает забыть невзгоды.
– Но не решает проблемы, – парировал я. – Давайте ее адрес.
На грязном клочке она нацарапала карандашом координаты Елены:
– Держи. Все, как в аптеке. – Она облизала потрескавшиеся губы. – Ты не первый интересуешься Ленкой. Несколько месяцев назад о ней справлялись солидный дядька и девчонка с длинными черными волосами.
– Благодарю.
Тошнотворная тетка не открыла Америки. Эти двое должны были наведаться в Юрск. Я взглянул на бумажку.
Название улицы – Коралловая – ничего не говорило. Мне было неизвестно, где в городке такого типа выращивают кораллы.
– Где это?
Старуха покинула ларек. Когда она приблизилась ко мне, запах перегара и немытого тела усилился. Пришлось терпеть. Закрываться платком было как-то невежливо.
– На той зеленой горочке. – Пальцы с ногтями, от которых меня замутило, показывали строго на север. – Видишь пятиэтажки? Там еще остались коммуналки. Тебе туда.
– А хозяйка не на работе?
Работница справки показала беззубые десны:
– Теперь ее работа – собирать по помойкам бутылки.
– Тогда спешу откланяться.
Я даже не пошел, побежал, чтобы избавиться от неприятного запаха, казалось, преследовавшего меня. Если у Елены мне придется дышать тем же воздухом, стоит купить респиратор. Оставив машину на стоянке, я решил пешком добраться до нужного мне места. На небольшую горку вела лестница из разномастного булыжника, в больших щербинах. Глядя на нее, я пожалел горожан, преодолевающих двести ступенек зимой, в гололедицу. Наверное, не один раз здесь падали и ломали конечности. Впрочем, городским властям, вероятно, на это было наплевать, иначе по бокам лестницы появились хотя бы перила. Когда я преодолел подъем и очутился наверху, передо мной открылась панорама города, обыкновенного, ничем не примечательного. Где-то на окраине взметнулись белоснежные высотки, центр кишел серыми домиками в два-три этажа, по пыльным улицам сновали люди. Речушка, напомнившая мне своих крымских сестричек во время засухи (это когда есть русло, а самой реки нет – лишь жалкий ручеек отмечает место, где ей полагается быть) оделась в гранит. Как и всякий город, имеющий реку, Юрск хотел иметь и набережную. Границу города четко очерчивал лес. В общем, впечатление оставалось не самое хорошее. Махнув рукой, я продолжил путь. Старые пятиэтажки представали предо мной во всей красе, сверкая новыми табличками с названием улицы. Я нашел нужный дом и попытался на железной табличке, коричневой от ржавчины, висевшей над дверью подъезда, прочитать номера квартир. Естественно, мне это не удалось. Если бы двери не имели кодовых замков, я спокойно бы отыскал все, зайдя в подъезд. Однако я зря беспокоился. При более тщательном осмотре оказалось: кодовые замки давно сломаны и не собираются останавливать непрошеных гостей. Не остановили они и мужчину, чуть не столкнувшегося со мной нос к носу. Он пулей вылетел из подъезда, прикрывая лицо кепкой-аэропорт. Что-то в нем показалось мне знакомым, однако я не стал задумываться и продолжил путь. Вскоре я очутился перед деревянной, давно не крашенной дверью и постучал, так как звонок жалко висел на проводе, предупреждая посетителей о своей неисправности. Никто не спешил открывать мне. Тогда я постучал еще. В коридоре послышалось шлепанье босых ног, щелкнул замок, и в двери показалось заспанное лицо.
– Вы кто?
– К Елене Савиной. – Тухлый запах, ринувшийся на меня из коридора, заставил покачнуться и подавить рвотные позывы. – Или мне постучать определенное количество раз?
– К Ленке? – Дверь распахнулась, и галантная мадам впустила меня в квартиру. В запыленном коридоре почти не было света, однако мне удалось рассмотреть одну из хозяек коммунальной комнаты. Она выглядела той, кем и являлась: старой проституткой. Дама тоже окинула меня профессиональным взглядом, словно спрашивая себя, следует ли мной заняться или отпустить к Ленке. Наверное, решив, что стоит, она показала прокуренные зубы:
– Тебе конкретно Ленку или вообще?
Если бы я не был журналистом, этот глубокомысленный вопрос поставил бы меня в тупик. Очаровательная леди интересовалась, не сойдет ли она вместо соседки. Я был вынужден разочаровать ее:
– Увы, только Ленку. У меня к ней дело.
Маленький ротик с фиолетовыми губами зло сжался:
– У всех вас, кобелей, одно и то же дело.
– Вы ошибаетесь. Так где священная обитель вашей соседки?
Она указала мне на обшарпанную дверь:
– Похоже, ваша пассия еще не вставала после очередного клиента. И что они в ней находят?
– То есть ночь удалась. – Я отвесил преувеличенно вежливый поклон. – А вы не отрывайтесь ради меня от еды.
Очаровательная женщина все не решалась уйти:
– Последний посетитель только что ушел. Если Ленка вам откажет…
Кажется, с этим посетителем меня столкнула судьба. Неприятный холодок пополз по телу.
– То вы распахнете свои объятья, – объявил я женщине, хотя шутить вовсе не хотелось. Возникло чувство, что беда шла за мной по пятам.
Новая знакомая бесшумно, как привидение, скрылась в одной из комнат. Я постучал и не получил никакого ответа. За дверью было тихо, как на сельском кладбище. Я повторил попытку:
– Елена! Пожалуйста, откройте!
Оглядевшись по сторонам, я повернул ручку. Дверь гостеприимно распахнулась. Передо мной была небольшая комната с минимумом мебели: кровать, впрочем, довольно уютная, шкаф со следами царапин, столик с зеркалом, засиженным мухами, и два потрепанных стула, из мягких сидений которых вылезали пружины. Видимо, Елена накрывала гостям прямо на полу. Во всяком случае, следы недавнего пиршества сразу бросались в глаза. Вместо ковра на полу лежала клеенчатая скатерть, в центре которой гордо возвышалась пустая бутылка водки. На надкусанном бутерброде с чахлым сыром, украшенном веточкой увядшего укропа, сидел огромный таракан. Он посмотрел на меня черными глазками, пошевелил усищами, всем своим видом говоря: не мешай. И я не стал его трогать. При его габаритах проглотить такой бутерброд не составит труда.
Кровать не застелили, позволяя каждому вошедшему любоваться грязными, в сомнительных пятнах, простынями. Зеркало покрылось таким слоем пыли, что ни один здравомыслящий человек не решился бы в него посмотреться. Пепельница ломилась от окурков. Впрочем, пепел стряхивали в нее в последнюю очередь. Старые женские тапочки в красный горошек, вероятно, тапочки хозяйки, были полны пепла. Я бросил взгляд на стену с клочьями обоев. На ней висела небольшая фотография девушки, белокурой красавицы с правильными чертами лица. В такую влюбился бы каждый. Хорошенькая мордочка девушки создавала такой контраст в загаженной квартире, что становилось жутко.
